— Антон, но ведь я же сто лет оружия в руках не держал! — вспылил Цветаев. — Какой из меня стрелок?!
— Зато, как ящерица, везде проскользнешь, а оружие — не спицы, всё вспомнишь.
— А как же снайперская тактика? Я же ни сном ни духом!
В этом заключалась правда без прикрас: кто тебя научит за пять минут, капитан Игорь, что ли? Оно ему надо, чужое горе? Цветаев посмотрел на него и засомневался ещё сильнее: капитан Игорь лихо гонял во рту спичку, говоря тем самым, что опасения твои имею под собой место быть, а лохов я не потерплю.
— Разберёшься, Жека, разберешься. Акция разовая. Сводишь, и назад, — Пророк вопросительно уставился на капитана Игоря.
Но капитан Игорь его не подержал, на лице у него был написан сплошной скепсис: «Возись здесь с детским садом». Спичку он ловко перекатывал справа налево и наоборот.
Тогда Цветаев спросил назло капитану Игорю:
— А когда идти?
— Нога заживёт, тогда и пойдёшь, — жёстко ответил Пророк и отвернулся, давая понять, что разговаривать больше не о чём и что Цветаев ему до смерти надоел со своим Орловым, то бишь Гектором, то бишь Геркой, то бишь общим школьным идиотом, которого принесли в жертву обстоятельствам.
Ясно было, что франтоватый капитан Игорь ему нравится не больше, чем Цветаеву, но ничего не поделаешь, таков приказ сверху.
Капитан Игорь счёт возможным объяснить:
— Так легче пересечь границу, — и показал на свой прикид.
— Ладно, — махнул Цветаев и спросил у Пророка: — А на кого охотимся?
Он уже сроднился с мыслью, что как только нога заживёт, отправится за Орловым, хотя бы узнает, где его прячут. Ясно, что недалеко от майдана, раз гоняют на работу.
— Неважно, — ответил Пророк.
После СБУ он заматерел и начал безудержно хамить, словно наверстывая упущенное, и намерен был оставаться таким до конца дней своих.
— Хорошо, — окончательно обиделся Цветаев. — Тайны от своих?!
Слишком часто Пророк злоупотреблял этим, и Цветаев имел право на ответ.
— Скажу перед выходом, мало ли что, — подло улыбнулся Пророк, — чтобы не протекло, — пояснил он, гладя на недовольного Цветаева. — Ты же в магазин ходишь?
После того, как его предал друг, он никому не доверял. У него появилась просто мания на этот счёт: никому ничего не сообщать, и от этого глаза у него с каждым днём делались всё отчаяннее и отчаяннее из-за событий на востоке, словно он говорил: «Пойми, я по-другому не умею, честный я, и всё тут!»
— Хожу, — промямлил Цветаев.
— А вдруг тебя возьмут! — Пророк явно ёрничал, чтобы позлить, чтобы сбить с толку, чтобы запутать окончательно и бесповоротно.
