— Я сказал, что не могу, значит, не могу. Честное пионерское! — и дурашливо перекрестился, пытаясь сгладить разговор.
И Цветаев понял, что мешает капитан Игорь, но и без него Пророк вряд ли бы разоткровенничался, такая у него натура. И всё равно Цветаев не мог остановиться:
— Дай мне его вытащить, и я в полном твоём распоряжении!
— Ты ещё ползать не можешь, а уже туда же! Сходишь на это дело, а потом катись на все четыре стороны!
Цветаев в отчаянии выругался:
— Ляха бляха!
Пророк самодовольно поморщился. Знает что-то, знает, подумал о грязных намёках Цветаев. Он хотел сказать, что съел с Гектором пуд соли и, вообще, какой он правильный в деле и честный «по жизни», но не сказал, не из-за капитана Игоря, а потому что Пророк и сам всё знал о Гекторе, и, оказывается, дружбе его грош цена.
— Я же не виноват, что меня ранило! — нашёлся Цветаев, полагая, что таким образом напомнит Пророку о их безоблачном прошлом.
Просто Цветаев хотел, чтобы его совсем чуть-чуть пожалели, и в этом невольно была виновата жена Наташка, которая приучила его к таким ощущениям, и эти ощущения, как и воспоминания, ему были дороги. Любил он её и не мог забыть.
— Не виноват, — быстро согласился Пророк, явно не желая посвящать капитана в историю гибели Жаглина. — Но здесь дело важнее!
— В смысле?! — снова возмутился Цветаев и, как обычно, начал злиться.
Явку они сменили опять же из-за принципов Пророка. Пришли к мнению, что она хоть и не засвечена, но тактика конспирации превыше всего: два дня перетаскали шмотки. Теперь из кухонного окна был виден Днепр, мосты, а раньше — сплошные дома и крыши. «Сашку жаль», — вдруг сказал Пророк, и на этом историю забыли, только Цветаев ловил себя на мысли, что ему снова и снова хочется без всякой видимой причины заорать дико, как Жаглин: «Ляха бляха!», в исполнении Жаглина прибаутка звучала особенно колоритно, было что-то в ней такое, что никто не мог повторить. Помнится, он зубоскалил: «Господи, я так любил Виктора Цоя, и ты забрал его! Господи, я так любил Михаила Круга, и ты забрал его! Господи, я так любил Майкла Джексона, и ты забрал его! Господи, я так люблю новую киевскую хунту!.. Заранее тебе благодарен!» А потом хлопал себя по ляжкам, качался вперёд-назад и дико ржал, как конь, демонстрируя огромные белые зубы.
— Игорь у нас снайпер, — сказал Пророк демонстративно вежливо.
Таким же тоном он разговаривал по спутниковому телефону с высоким начальством, разве что не вытягивался в струнку.
