— Послушайте меня, Софи. То, что вы сейчас услышите, очень серьезно. Если вы хотите завтрашнее утро встретить в Берне, а не в лагере «Заксенхаузен», в очереди у крематория, то должны правдиво ответить на несколько элементарных вопросов. Правдивость их мы, естественно, проверим по показаниям вашей радистки и вашего русского резидента, бывшего германского офицера Германа Шерна. Но сначала о самом Шерне. Мы не намерены казнить его. Наша цель взять его действия как русского резидента под жесткий контроль в обмен на безопасность членов семьи. — Он положил перед Жерницки еще две фотографии, на одной из которых были запечатлены родители Германа и две его сестры, а на другой — супруга и трое детей.
— Да уж… — вздохнула Софи.
— Как видите, ему есть кем рисковать и кого спасать.
— Мне проще. Если, конечно, не считать, мастера Ореста, которого очень хотелось бы спасти, уже даже не для себя, а для мира искусства.
Скорцени взял из-под ее рук фотографии рода Шернов, аккуратно уложил в конверт и тотчас же резко спросил:
— Гауптман Шерн вышел на вас недавно, так?
— Буквально перед моей поездкой в «Регенвурмлагерь», который русских очень заинтересовал.
— До этого советская разведка использовала только вашу радистку, то есть лично вас он использовала в темную?
— Именно так все и происходило.
— До него кто-то из советских разведчиков пытался установить с вами контакт? Я имею в виду уже здесь, в рейхе?
— Никто.
— Действительно никто? Или же вы пытаетесь что-то скрыть от нас.
— Какой смысл? Не я провалила эту советской разведкой затеянную игру, поэтому скрывать мне нечего.
— Герман потребовал от вас подписать какое-то письменное обязательство о сотрудничестве с Москвой?
— Даже речи об этом не было.
— Это немного облегчает ситуацию. Кстати, Инга уже дала согласие на сотрудничество с нами. Шерн тоже даст, если только у него хватит благоразумия.
— Но ведь из показаний вы знаете и о моем сотрудничестве с СИС.
Скорцени улыбнулся и благодушно развел руками:
— Да, Софи, да, знаем.
— Почему же тогда не слышу ни одного вопроса, связанного с англичанами?
— С вашими английскими связями, Софи, мы разберемся как-нибудь в другой раз. Скажу больше: именно эти связи с англичанами нас сейчас и привлекают. Когда вы окончательно легализуетесь в мире искусства, мы сумеем договориться с руководством СИС о том, чтобы они оставили вас как известного европейского деятеля искусства в покое.
— Это выглядело бы весьма благородно.
