Ганс и Грета | страница 14



Гансъ сказалъ, что очень благодаренъ г-ну старостѣ за добрый совѣтъ, но такъ какъ г-нъ староста самъ выразился, что онъ (Гансъ) можетъ поступать, какъ хочетъ, то онъ и поступитъ, какъ ему заблагоразсудится, а г-ну старостѣ желаетъ хорошего аппетита.

Пока Гансъ, въ промежуткахъ между своими поисками, разсуждалъ, куда направиться, стоя по цѣлымъ часамъ за какимъ-нибудь заборомъ, амбаромъ или гдѣ-нибудь въ уголкѣ, подошло время обѣда. Гансъ почувствовалъ сильный голодъ. Онъ всегда обладалъ превосходнымъ аппетитомъ, а желудокъ его былъ сегодня совершенно пусть, такъ какъ вчера онъ болѣе пилъ, нежели ѣлъ: но ему стыдно было воротиться въ шинокъ съ пустыми руками и разсказывать хозяевамъ, что никто въ деревнѣ не принимаетъ Ганса.

А внѣ деревни? Гансъ щелкнулъ пальцами отъ радости, при счастливой мысли, пришедшей ему въ голову. Тамъ стоитъ недавно построенная почтовая станція, которую арендовалъ крестьянинъ изъ другой деревни. Объ Эрнестѣ Репке вообще идетъ худая слава. Говорятъ, что онъ никогда ни съ кѣмъ честно не разсчитывается; но такого-то человѣка и надо парню, съ которымъ другіе не хотятъ имѣть дѣла.

Разсуждая такимъ образомъ, вышелъ Гансъ изъ деревни и пошелъ не по большой улицѣ, а сзади деревни, по лугамъ. Потомъ минуя поле, обсаженное молодыми соснами, онъ свернулъ на тропинку прямо къ станціи, которая стояла у самой большой дороги. Это была обширная усадьба. Кромѣ полеваго хозяйства, у Эрнеста Репке еще прежде былъ тутъ кирпичный заводъ и костомольня, а теперь прибавилась еще почтовая станція. Можетъ быть богатство и вредило этому человеку въ глазахъ другихъ. По крайней мѣрѣ такъ старался увѣрить себя Гансъ; но когда онъ вышелъ на большой дворъ, ему вдругъ стало страшно тяжело на сердцѣ. Строенія и полуобнаженныя тополи смотрѣли мрачно, негостепріимно; изъ длинной трубы костомольни медленно поднимался и разстилался надъ всѣмъ дворомъ черный дымъ, частью затемняя даже свѣтъ солнца. На дворѣ не было ни одной живой души; только грязный шпицъ бѣшено лаялъ на Ганса, пока изъ дверей не показалась безобразная, болѣзненная на видъ старуха, повязанная платкомъ, и не спросила: что ему надо?

Гансъ сказалъ ей.

– Дѣло возможное, – сказала женщина; – только мой мужъ уѣхалъ въ городъ и врядъ ли воротится ранѣе вечера.

– Я подожду его, – сказалъ Гансъ.

– Пожалуй подожди, – сказала женщина и снова скрылась за дверью.

Гансъ отошелъ и сѣлъ подъ навѣсомъ, гдѣ были сложены сосновыя дрова. На козлахъ лежало полураспиленное бревно, пила стояла возлѣ; точно кто-то убѣжалъ не кончивъ работы. Такъ это и было, какъ узналъ Гансъ отъ человѣка, медленно шедшаго по двору съ лоткомъ глины на плечахъ. Г-нъ Репке разсердился на работника за то, что тотъ не довольно скоро пилилъ дрова, и прогналъ его со двора.