— Мы сели в автомобиль втроем — я, Подбельский и Бричкина, — рассказывал Василий Иванович Соловьев. — Кто-то посоветовал ехать через Краснохолмский мост. Подъехали к Таганке, а там наши патрули предупреждают: на площади работает чужой пулемет, ехать надо переулками. Где-то в стороне затрещал пулемет. На полной скорости проскочили площадь. Не успели проехать площадь, как нас окликнула застава: «Ваши документы?»
Вадим Николаевич сует десяток документов за всех.
И тут случилось неожиданное — испортился тормоз, и автомобиль помчался вниз. Наши же солдаты открыли по нас стрельбу. Над нами свистят пули. Жуткая минута… С трудом шофер остановил непослушную машину.
— Что вы, дьяволы, едете, как с цепи сорвались? Или вам жизнь надоела? — кричит патруль.
С трудом добрались до Красных ворот. Оттуда пешком дошли до Сухаревки. А там зашли в Городской районный Совет…
Не успел еще закончить свой рассказ Соловьев, как уже начал Борис Михайлович Волин[13]:
— Утром мне довелось видеть жуткую картину на углу Милютинского и Мясницкой. Пользуясь наступившим затишьем, улицу переходил красногвардеец из отряда тушинских рабочих. И вдруг в этой тишине раздался одиночный выстрел, и красногвардеец упал. К нему быстро, откуда-то из-под ворот ближайшего дома, подбежала работница-санитарка. Но не успела она и нагнуться, как раздался еще один залп, и она упала, истекая кровью. Это увидели засевшие поблизости красногвардейцы и ответили на коварство юнкеров дружными залпами. Завязался ожесточенный бой. Кто-то сообщил, что юнкера стреляют из бомбомета. Мы отдали распоряжение устроить засаду и уничтожить эту огневую точку. Вскоре она навсегда умолкла. Мы видели, как из чердачного окна, откуда стрелял этот миномет, вывалился, растопырив руки и ноги, человек и грохнулся наземь так, что уже больше никогда не встал…
Увлекшись рассказами, они и не заметили, как неожиданно в комнату вошел солдат и четко, по-военному спросил:
— Товарищи, разрешите доложить? — Не дожидаясь ответа, солдат продолжал: — Мы стоим на почте и на телеграфе. Там чиновники портят все дело: задерживают наши телеграммы и работают только на Керенского. Мы арестовали главарей и приостановили работу телеграфа. К нам надо туда какого-нибудь комиссара, чтобы разобраться во всем.
— Какого-нибудь, не годится, — сказал Григорий Александрович Усиевич. — Надо хорошего, делового, энергичного, да к тому еще смелого.
Несколько человек, как будто уговорившись между собой, посмотрели на Вадима Николаевича Подбельского.
