Такие слова могут легко вызвать у женщины мысли о самоубийстве, это я понимаю. Но я этой малявке никогда не говорил, что она толстая! Я вообще никогда никому такого не говорил – зачем мне это? Толстого зову Толстым – так его все так зовут. Зачем мне обижать какую-то девочку? Тем более что я ее едва знаю.
– А-а-а-а! – внезапно меня осенило. – Я же это не ей сказал – я это домофону сказал! Я думал, что это мой друг Толстый пришел.
– Ну так я хочу, чтобы ты ей это объяснил, – решительно заявила Крыся и распахнула дверь. – Я не хочу, чтобы у моей дочери из-за тебя случилась анорексия!
Вот ведь бога душу мать!
То есть я должен объясняться с каким-то недоразумением женского пола из-за того, что она приняла на свой счет то, что я сказал своему другу, потому что думал, что это он, а это оказался не он, но я этого знать не мог по определению? Это же паранойя какая-то! Бред!
– Прошу тебя, – мягко сказала Крыська, и я тут же уступил, в душе ее проклиная.
Я пошел за ней.
Она постучала в дверь и впустила меня в логово льва.
А сама не пошла.
Маленькая блондиночка сидела на постели и смотрела на меня как взрослая женщина, которая хочет меня убить.
– Слушай, это я не тебе сказал, это я другу своему сказал. – Она смотрела на меня как на какого-то извращенца-мерзавца. – Ну, когда ты звонила ко мне, чтобы я тебе дверь открыл.
Ненавижу детей.
А одна из них как раз сидит сейчас передо мной, а глаза ее смотрят на меня в упор, словно два дула пистолетных.
– Ну и давай забудем об этом недоразумении, – я повернулся и пошел к двери с чувством исполненного долга.
– Значит, у меня такой же грубый голос, как у папы? – услышал я плачущий голос за спиной.
Хрень, хрень, хрень!
Все равно – одиннадцать лет женщине или пятьдесят. Обязательно найдут, к чему прицепиться. Все, что ты говоришь, может быть использовано против тебя. Эта безошибочная формула давно уже не является прерогативой только полиции – с нее каждая женщина должна начинать любой разговор с мужчиной, потому что мы идиоты и забываем об этом из-за своего слишком доброго нрава.
– Нет, – поспешно сказал я, – я просто ждал кое-кого. Своего друга. У него прозвище Толстый, потому что он худой как палка.
– Тогда почему вы называете его Толстым? – заинтересовалась девочка.
– Ну так поэтому.
– Не понимаю, – раздраженно сказала она.
– Ну как бы из противоречия. Наоборот. Для контраста. Если бы он на самом деле был толстым – никто его так не называл бы!
– А я думала, ты мне сказал, – вздохнула она с облегчением, но одновременно с грустью.
