Сто, да что там сто – двести процентов естественности. Ни следа фальши или игры.
Геракл семенил рядом с ней, время от времени пописывая на травку. Я взглянул на нее, наши взгляды встретились, она тепло улыбнулась.
– Хорошо, что ты пошел со мной. Хорошо, что мы одни. Хороший повод. – И она посмотрела на Геракла.
Черт возьми, впервые в жизни я почувствовал к нему… ну, не симпатию, конечно, но что-то вроде… отсутствия антипатии.
Полька никогда не будет говорить так прямо – а эта девушка начинала мне все больше нравиться.
– Я тоже рад, – сказал я.
Ее ладонь лежала в моей, может быть, не как влитая, но… вполне терпимо. Хотя я начал потеть – у меня в усиленном темпе заработало воображение.
– Я хотела бы, чтобы мы стали хорошие друзья. Я есть отличная девушка. Думаю, что ты будешь мне помощник.
– Можешь на меня рассчитывать.
– Я не знаю город, я не боюсь города, я не боюсь людей, но мои родители хотят меня изменить.
Она очень даже неплохо говорила по-польски. Только это «я» в начале каждой фразы… Но что я цепляюсь – половина журналистов говорит так же, разве нет?
– Моя мать тоже хочет меня изменить.
– Но ты не хочешь, правда? Делаешь свое, и я тоже желаю делать свое. Ты далеко живешь?
О, черт. Не буду ее поправлять. По моему готовому к действию телу пробежала горячая волна.
– Не очень. Да. Нет. Но в не в таком хорошем месте, как это. У меня небольшая квартирка.
– Можешь переехать, если там так плохо.
– Нет, не могу: я ее купил и еще не выплатил до конца кредит.
– Ага. Потому что я, как мне плохо, то я переезжаю. Зачем тебе собственная?
– В Польше все иначе. – Я понимаю, что нет никакого смысла ей объяснять, что «собственная» – это совсем другое дело, учитывая, что она мотается по свету с места на место и нигде надолго не задерживается. Свободный человек, не то что я, увязший в кредите. – Что ты собираешься здесь делать?
– У меня научная стипендия. И я буду писать работу, и я буду делать исследования. Но знаешь, родители хотели, чтобы я была под заботой. Они думали, что я тебя узнаю и я пойду с тобой в постель. И это закончит все проблемы. Понимаешь, о чем я?
Боже мой!
Однако становится горячо.
Какие вольные нравы у них в стране.
У нас-то, наоборот, считается, что когда дочь оказывается у кого-то в постели – проблемы как раз начинаются.
И почему я не родился в Канаде? Вот не могли мои родители тоже уехать, когда мне было два годика?
Я не знал, что сказать, у меня дар речи пропал.
– Знаешь что? – она вдруг резко остановилась, даже Геракл забеспокоился. И за руку она меня больше не держала – а жаль. Она повернулась ко мне передом: ох, до чего же она была красивая и сексапильная до чертиков!
