— И что я скажу тем, кто пригласил меня сюда? — пытаясь логикой образумить лысого, поинтересовался художник.
— Скажешь, что жена при смерти.
— У меня нет жены.
— Скажешь, что сам заболел, — не особо утруждая свою фантазию, подбросил тот еще один вариант.
— Ну я заболел, а картины мои что, тоже заболели?
— Если не понимаешь по-хорошему, то заболеешь и ты, и твои картины.
В это время к ним подошел охранник, привлеченный бурной дискуссией на чужом языке.
— Все в порядке? — поглядывая на них, спросил он.
— Все о’кей, алес гут, — противно заухмылялся лысый.
Охранник, еще раз подозрительно осмотрев обоих с ног до головы, медленно прошел в другой зал.
— Так вот, не только заболеешь, а может быть, даже и умрешь. Ферштейн? — прошипел незнакомец.
Но Игорь не сдавался.
— Тебя «Седой» подослал?
— Надоел, — заключил лысый и, стараясь не привлекать внимания, рыкнул: — Срок — до завтра.
Пока Игорь соображал, что бы ему возразить, тот исчез, причем так же неожиданно, как и появился.
Расставшись с лысым, Игорь покинул выставку и зашел в маленькую немецкую пивнушку. Начищенные до блеска деревянные полы, столы, лавки, гомон людей, звон кружек отвлекли его от неприятных размышлений. Он заказал пшеничного пива, о котором часто слышал в Москве от друзей. Это был мутновато-коричневый напиток, по вкусу чуть напоминающий квас. Плотный бармен в синем фартуке, ловко двигаясь между длинными столами, разносил зажаренные на углях, дымящиеся, покрытые корочкой колбаски. Игорь подумал, что с утра ничего не ел. «Духовной пищей сыт не будешь», — вспомнил он слова Тенгиза и, мысленно чокнувшись с ним пивом, заказал порцию немецкого лакомства.
На следующий день в Кассель примчалась Симона. Она была необычно взволнована.
— До меня дошли слухи, что кто-то давит на жюри, и оно, почти единогласно настроенное в вашу пользу, вдруг решило отдать предпочтение второму русскому художнику. — Француженка назвала фамилию «Седого». — Вы знаете его? Что это вообще могло бы значить? — задавала вопросы встревоженная девушка.
Игорь удрученно молчал.
Но чуткая француженка что-то уловила в его молчании.
— Игóр, я же ваш агент, — преданно глядя ему в глаза, настаивала Симона. — Мы должны быть ближе, откровеннее. — Ее голос становился громче: — Я чувствую, что вы знаете больше, чем говорите! Если вы мне не доверяете…
— Симона! — Игорь попытался разрядить обстановку. — Вы очень симпатичная, но чересчур импульсивная девушка! Я к вам очень хорошо отношусь. Однако… как бы вам поточнее объяснить… Есть вещи, которые вам не понять!
