И вот все они оказались за решеткой. А адвокатесса, как после окончания очередного судебного заседания это умеет делать только она, улыбается мне одними глазами и сильно сжимает своей рукой мою руку.
Когда мы вышли из зала суда, она закурила сигарету, и мы с ней долго стояли вместе на лестнице и не могли налюбоваться на сияние дня.
Ах да, чуть не забыла: суд квалифицировал как лжесвидетелей дона Антонио и сестру Мимму.
– Очень может быть, что теперь они попытаются обжаловать приговор, – сказала мне Розальба.
– Я знаю.
– Пока приговор не подтвержден третьей инстанцией, они считаются невиновными.
– Я знаю.
– Так что нам придется еще немного побороться.
Внедорожник Розальбы скользит по шоссе.
«Адвокатесса, суд признал нашу правоту еще раз, и я не устала. Когда они увозили меня за город, когда я все время соглашалась, когда у меня не было сил взбунтоваться и я думала, что такова, наверное, моя судьба, – тогда я никогда не сопротивлялась, но все-таки я чувствовала, что уже устала, в какой-то мере устала. Но вот когда говоришь „Нет“ – не устаешь никогда. И когда хочешь чувствовать себя свободным – не устаешь никогда».
Городок
– В хорошем же виде она выставляет наш город! Мы ее все поддерживаем, но вот почему-то мы же за все и отдуваемся.
– У нас тут много порядочных людей, не все же мы здесь насильники.
– Вот теперь будут говорить, что это произошло именно здесь, потому что тут у нас Калабрия. Так давайте же защитим нашу Калабрию вместо того, чтобы так ее обвинять.
– Все и всегда должны заниматься только своими делами. Так-то будет лучше, а иначе у нас всегда будет случаться такое.
Мы все сидим на кухне: мой папа, моя мама, моя сестра, адвокатесса и я. Сидим за столом. И все молчим.
– Адвокатесса, хотите кофе? Или, может, стакан воды? Или еще что-нибудь? – суетится мама.
– Нет-нет… спасибо. – Адвокатесса почти не отвечает, а только делает знак рукой, показывая, что ей ничего не надо.
И все снова стало тихо.
Сначала я подала заявление, потом состоялся суд, были вынесены приговоры по трем делам, но я до сих пор все еще не свободна, я так и не начала новую жизнь.
Нет, все еще не начала.
Приговоры имеют силу только в суде. А вот город живет совсем по другим законам.
У нас здесь считается, что правильно – это помалкивать, держать язык за зубами. Но вот я-то помалкивать не стала.
Родные и близкие всех тех, кого я засадила за решетку, живут тут же, на моей улице, на улице Гарибальди. А другие живут в тридцати, пятидесяти, ста метрах от нас.
