А поскольку оказались не просто крайне желательными, но даже и необходимыми как исследования, имевшие своей целью определить ее психическое состояние, так и гинекологические обследования, юная Анна Мария Скарфо, приняв нелегкое решение предать огласке свою личную драму, оказалась не только объектом дискредитации и общественного осуждения. Более того, ей по необходимости пришлось иметь дело с вышеназванными специалистами, а также, помимо многочисленных очных ставок и осмотров мест происшествий, подвергаться еще и установленным законом медицинским освидетельствованиям интимного и деликатного характера, проводимым посторонними ей людьми».
Они мне поверили. Судья мне поверил. И вот я продолжаю читать приговор:
«Возвращаясь к высказанным выше соображениям, в данном случае стоит добавить, что эта шестнадцатилетняя молодая особа, безусловно психически здоровая и безусловно дефлорированная, не приписывала этих поступков каким-то безымянным незнакомцам, не приводя никаких уточняющих сведений. Напротив, повествуя о трагических событиях, она назвала все имена и фамилии их участников, описав их привычки и уточнив, где и когда происходили их встречи. Кроме того, она сообщила самые подробные сведения о том, где они работают, какими семейными узами они связаны и какие средства передвижения им принадлежат. Описала она и те места, в которых эти лица совершали свои неблаговидные деяния, и даже сообщила номера мобильных телефонов многих из них. Более того, она не делала никаких обобщений и не говорила о поведении этих лиц в целом, не делая между ними различий. Нет, она, наоборот, дала самые точные определения поведения каждого из них, с характерными для каждого особенностями. И хотя все их действия отличались насильственным и непристойным характером, однако она описала, чем, например, отличались действия Доменико Кутрупи, неизменно грубого и агрессивного, от действий Микеле Яннелло, который иногда вел себя более деликатно, хотя и он был решительно склонен к удовлетворению всех своих извращенных желаний».
Ну да, судья выслушал все. Они выслушали все, что я им сказала.
«По мнению суда, данные ее психологического портрета позволяют объяснить как тот факт, что она не заявила на своих обидчиков немедленно, так и ее решение не делиться с кем бы то ни было информацией по своему делу, которое было настолько чудовищным, что его не понял бы простой рассудок здравомыслящего человека. Этим же объясняется и отсутствие с ее стороны попыток оказать отпор постоянно повторявшимся гнусным сексуальным притязаниям ее обидчиков, подвергавших ее разного рода унижениям.
