У меня кружится голова. Я еще никогда не видела здания суда в Палми. Он похож на бункер. Или, скорее, на улей – вот именно, на улей, построенный тысячами пчел – жужжащих, влетающих, вылетающих… Мужчины здесь в пиджаках и галстуках. Женщины – в брючных костюмах и туфлях на высоких каблуках. Каблуки стучат по ступенькам главного входа, и их постукивание смешивается с жужжанием человеческого улья. У меня кружится голова. Я не понимаю, что они такое говорят, они все тут разговаривают на бегу. Дверь главного входа, перед которой я стою, просто огромная. Я чувствую себя перед ней такой маленькой.
4 декабря 2002 года. Сегодня начало моей новой жизни, твержу я себе. Вот сейчас я переступлю порог этой двери, и все начнется заново. Прямо здесь. Прямо сейчас. Даже если мне и страшно.
И вот я вхожу в этот бункер. Вокруг гомонят, но я иду молча.
Мне шестнадцать лет. Судья весь в черном. В зале заседания – клетки для заключенных. Пока они пустые. Но они настоящие.
Они – Кучинотта, братья Яннелло, Кутрупи – не в клетках, сидят на скамейках.
И я тоже сажусь.
Начинается сам процесс. По сокращенной форме.
Сначала выступает прокурор. Потом говорит защита. А я только слушаю и жду.
Защитник отрицает, что «подсудимые» когда-либо имели со мной сексуальные отношения. Но этого малого: он отрицает даже и очевидное – то, что у них были со мной простые, невинные дружеские отношения. Да, но ведь мы живем в городке, где всего две тысячи жителей! Здесь пятьдесят улиц, один продовольственный магазин, одна церковь и один бар, но вот они утверждают и клянутся, что меня почти не знают. Этот процесс проходит по сокращенной форме. Адвокаты цитируют их свидетельские показания, они заносятся в протокол.
Но как они смеют?
– Мы ее с трудом узнаем. Да и то лишь потому, что живем в одном городе, – твердят они.
– Но они врут, адвокатесса, они врут, – шепчу ей я.
– Не волнуйся, Анна, успокойся, все нормально. – Она говорит мне на ухо.
– Но как они могут говорить, что меня не знают? – Мне хочется встать, подойти к ним и самой у них все спросить. И они должны будут посмотреть мне в глаза и сказать, что меня не знают.
– Анна, они просто не знают, что сказать. Защита безнадежно проигрывает, у нее нет аргументов. Вот увидишь, и судья это поймет. И чем невероятней их утверждение, будто они тебя не знают, тем больше это нам на руку. Ты только подожди и успокойся. Все идет нормально. – Адвокатесса меня удерживает: не только жестом, но и тоном своего голоса.
