Теперь я почти все время сижу дома. И некуда мне теперь спешить, и нет у меня никакой цели. У меня теперь вообще ничего нет. У меня осталось только одно – мое прошлое.
Вы, может быть, спросите, почему я не могу выйти из дому?
Но если бы я попыталась вам это объяснить, то вы бы ничего не поняли. Такую, как у меня, историю невозможно рассказать с конца. Зато я могу рассказать, с чего все началось и почему я оказалась б таком положении, как сейчас. Ну что ж, пожалуйста, я расскажу: теперь-то у меня есть время. Много времени.
Можно начать с самого начала – с тех самых пор, когда я была еще девчонкой и меня называли куколкой. Так меня звали все – и мама, и родственники, и даже в церкви. У меня было милое, улыбчивое лицо кокетливой куколки, веселые глаза и веснушчатый носик. А на левой щеке, прямо посреди, у меня была родинка. Волосы у меня черные, длинные, блестящие. А роста я была совсем маленького – метра… метра полтора, не больше, как раз как кукла.
– Аннарелла[7], ты у нас хорошенькая, как куколка, – говорили мне. И я им всем верила.
Ну а теперь я вам расскажу про свою жизнь. Расскажу историю жизни потаскухи, которой было всего тринадцать лет, то есть мою собственную историю. Трудно будет ее описать. Да и выслушать ее тоже нелегко. А вы уж сами теперь решайте, хочется ли вам узнать, что было дальше. Правда, если вы готовы меня слушать, то уж имейте мужество выслушать все до самого конца, ведь у меня же хватило мужества вынести все, о чем я вам тут расскажу.
А начну я с самого начала – с того времени, когда все называли меня куколкой.
Городок
– Потаскуха! Потаскуха! Шлюха поганая!
Послышался визг машины, резко рванувшей с места. И еще – крик сыпавшей этими ругательствами женщины. Машина затормозила, сдала назад, припарковалась под окнами социального дома. А женщина крикнула снова, еще громче, с раскатистым «р»:
– Грррязная шлюха!
Анна была дома. Услышав этот крик, она с треском захлопнула ставни.
– Поганая шлюха!
Машина, рванув с места, понеслась по пустынной улице. Сейчас три часа дня. Ветер стал холоднее. Значит, скоро наступит вечер. Анна сидела дома и слышала, как ругается женщина, но ничего ей не ответила. Дом молчал, но был полон шепотов и вздохов.
– Поганая шлюха! – не унимаясь, надрывается женщина, и эхо ей отвечает: «Шлюхой ты была, шлюхой и останешься».
Облачка с фиолетовым отливом нависают над ветками, сгибающимися под тяжестью мандаринов. Мандариновые деревья растут в саду за ее домом, окно которого наглухо заперто.
