— Командир, костры по курсу, — доложил штурман. — Хватит снижаться.
Хрущев посмотрел на высотомер. Да, хватит — тысяча. Перевел самолет в горизонтальный полет.
— Сурдоленко, готовь девушку к прыжку. Проверь парашют, рюкзак.
— Понял, командир. Все сделаем на совесть. Тем более такая девушка... Даже жалко расставаться!
— Спасибо, товарищ сержант, за благополучную доставку, — прозвучал в наушниках голос девушки. — Прилетайте в гости. Буду ждать. Не забудьте мои позывные — две ракеты...
— Не забуду, Эльза.
— Вижу: костер выложен согласно условиям, — сообщил штурман.
— Вижу. Рассчитай поточнее.
— Не промахнусь... Приготовились!.. Пошел! Хрущев накренил машину, посмотрел вниз, но кроме
черноты ничего не увидел.
— Курс двести десять...
— Подожди, Яша. Надо убедиться...
— Ну, ну... Сделай кружок.
Лишь когда в небо взметнулась красная и зеленая ракеты, Хрущев облегченно вздохнул и взял курс на заданную для бомбометания цель.
— Подержи, командир, я ветерок уточню, — попросил Штанев.
Не успел он закончить промер, как впереди вспыхнули три луча прожектора, и, то расходясь, то перекрещиваясь, стали шарить по небу. Бомбардировщик шел ни навстречу.
— Так держать, Ванюшка! Открываю бомболюк.
Хрущев почувствовал, как отяжелел самолет — открытые створки бомболюка создавали дополнительное сопротивление, — и прибавил обороты.
Внизу замелькали вспышки: зенитки открыли огонь. Снаряды рвались впереди и по бокам, выше и ниже, но заградительная зона была довольно-таки слабенькая — сюда редко залетали наши самолеты.
Штурман сбросил светящие авиабомбы — САБ — и железнодорожная станция осветилась не ярким, но вполне достаточным светом, чтобы рассмотреть на ней эшелоны.
— Крути, Ванюшка, восьмерку.
Это означало, что нужно отвернуть круто вправо, затем влево и встать на цель с обратным курсом.
Бомбардировщик послушно лег на правое крыло, затем на левое, и снова голос штурмана вывел его на прямую:
— Так держать! На боевом!
Время тянулось мучительно медленно. Снаряды рвались все ближе, и прожекторы метались совсем рядом, но видно за пультами сидели неопытные солдаты и им никак не удавалось поймать самолет в перекрестие лучей.
— Так, отлично идет, — вслух рассуждал Штанев. Замолк на несколько секунд и вдруг заорал благим матом: — Стой! Стой, говорю!
— Как это «стой»? — недоуменно спросил Хрущев.
— Да цель прошла! — сокрушенно чертыхнулся штурман. — Кнопку забыл нажать. Прости, зевнул. Надо на второй заход.
