– Желаю! – говорит она. – Пожалуйста!
Затем бросает на меня взгляд, слегка хмурится и пожимает плечами.
Они опять проделывают этот номер с выключением и включением света. Из своей камеры я не вижу бизнесмена Кевина, который спит с моей женой, а Рейчел видит, и, похоже, ей это зрелище доставляет удовольствие. По ее щекам текут слезы радости.
– О боже! – восклицает она. – О боже! О боже! Я уже думала, что потеряла тебя!
За последние тридцать часов я наслушался всякого, но ничто не ранило меня так, как это восклицание.
– Рейчел, – говорит голос, – Сэм предпочел спасти жизнь вам, и вы можете быть свободной. Единственный вопрос: с кем из этих мужчин вы уйдете?
– Прошу прощения? – вмешиваюсь я.
– Вы использовали свою возможность выбора, – говорит голос. – Теперь очередь Рейчел.
Мы с женою смотрим друг на друга. Я стараюсь вместить в свой взгляд два года ухаживания и шесть лет супружеской жизни.
– Рейчел, ты знаешь, я люблю тебя. Я доказал это, выбрав тебя. Ты изменила мне? Ладно, хорошо, я тоже изменил тебе. Давай начнем все сначала. Покончим с этим и поедем домой.
Рейчел качает головой и обращается к голосу:
– Мне не нужно проходить процедуру, которую мы проводили не так давно. Для меня это простое решение. Я выбираю Кевина. А с Сэмом делайте что хотите.
Я в буквальном смысле падаю на пол. Обхватив голову руками, с силой сжимаю ее, чтобы она не взорвалась.
– Вы уверены? – спрашивает голос.
– Абсолютно, – отвечает Рейчел. – Извини, Сэм. У нас было несколько хороших моментов. Я постараюсь запомнить их.
Я с трудом поднимаюсь на ноги, бреду к ближайшей к ее камере стене и кладу руки на люцит.
– Рейчел!
Я делаю вид, будто снимаю с пальца обручальное кольцо, как это недавно делала она, целую его и надеваю обратно.
– Мы женаты. Между нами существует духовная связь!
Кажется, мне удалось достучаться до нее. Рейчел долго и пристально смотрит на свое обручальное кольцо, затем медленно поворачивает его несколько раз вокруг пальца. Я задаюсь вопросом, о чем она сейчас думает. Ответ на этот вопрос не заставляет себя ждать. Она снимает кольцо, целует, подходит к туалету, поднимает крышку унитаза и бросает его внутрь.
– Отныне я принадлежу Кевину, – говорит она. – Все, что я есть, все, что у меня есть, принадлежит ему.
И только теперь до меня доходит: буквы «К» и «В» на чашечках белого бюстгальтера, которые вызывали у меня такое беспокойство, означают вовсе не «Карен Вогель», а «Кевин Вон».
– Сэм, – говорит голос, – хотели бы вы, пользуясь случаем, познакомиться с Кевином?
