Наверное, правитель Лапекрасташа был страшен в тот день. Покрытый кровью с ног до головы, с потухшими, мертвыми глазами, стоял он на пути захватчиков, широко расставив ноги, словно врастая подошвами в землю, которую подвел. Опустив до поры длинные тяжелые мечи в каждой руке. И воины Вилклаукаша остановились на миг, сбившись с шага, потому что каждый из них был жив, переполнен жизнью и столь желанной победой, налит ими до краев.
А против них стоял мертвец. Человек, которому нечего терять. Уже нечего.
И, салютуя обреченному врагу, в оглушительной тишине взлетели к бледному, точно выгоревшему небу мечи и топоры. А потом первый из бойцов Владислава шагнул вперед, изготовившись к бою, и мечи в руках князя ожили, запев торжествующую песню.
…Шестой противник, уже умирая, все-таки дотянулся до него, глубоко вспоров мышцы ниже ребер. Рванувшую тело боль Мечислав принял почти с облегчением. Навалясь на вонзенные в землю мечи и натужно, с клекотом втягивая легкими странно густой воздух, он ждал седьмого. Того, кто поставит точку в этом бою и в этой войне. А люди Земли Волков, похоже, никак не могли решить, кто из них достоин этой чести. Но прежде, чем они определились с выбором, в ушах князя зазвенел отчаянный крик, сотканный из бесконечной любви и муки:
«МЕЧКО!!! ЛЮБИМЫЙ МОЙ!!! БЕГИ!!!»
И тогда князь Лисьего края разжал ладони, выпуская скользкие от крови рукояти мечей, впервые в жизни повернулся к врагу спиной и побежал.
* * *
Преследователи, замешкавшись лишь на мгновение, бросились за ним, но через несколько шагов поняли, что гнать больше некого. Остались окровавленные тела на траве, осталось брошенное оружие. Остались еще звучащие на пределе слуха стрелы, впившиеся в истекающие нагретой смолой стволы сосен. Но последний живой защитник лисьего леса исчез. Истаял в горячем воздухе.
Еще оглушенные гулом крови в ушах, захватчики остановились, озираясь. Но лес был тих и пуст. Молчали птицы, молчали звери, лишь вдалеке слышался протяжный скрип рассохшегося дерева. Тишина сгустилась над головами чужаков, и они замерли, медленно, точно не веря в случившееся, опуская мечи.
Мечислав не сумел пробежать и десятка шагов. Силы оставили его, и он рухнул лицом в траву. И тотчас мягкие теплые руки подхватили его, заставляя подняться.
– Идем, Мечко! – в голосе слышалась мольба. Лаппэ остановила время на поляне лис, но поднять князя с земли бросилась не она, а Ванда. Любимая. Родная. Настоящая. На пределе сил заставляющая его жить.
