Про себя он подумал: «Продержаться бы до темноты. Тогда и оружием разживемся, и уйти сможем. Но до захода солнца далековато еще»…
С наступлением темноты пойдем на прорыв, — сказал он. — Это приказ.
Никодим Арсентьевич с восхищением смотрел на Каджара. Вот ведь человек. Взял на себя командование в такой обстановке, не падает духом, смотрит весело. Выходит, у них и в лагере была своя организация, а он и не знал ничего, думал только о себе… Нет, теперь, что бы ни случилось, он не будет прежним, не может быть… В конце концов борцом быть даже легче… Эх, довелось бы эти три года пережить заново — все было бы по-другому…
— Идут, — взволнованно сказал Кемал, сказал тихо, но его услышали все.
Люди засуетились, стали выглядывать, стараясь определить, что ждет их на этот раз.
— Гранаты они могут бросать только с близкого расстояния, — сказал Каджар. — Так что следите.
Немцы поднялись по команде и, пригибаясь и прячась за деревья, молча побежали в атаку.
— Прицел держать, — приказал Каджар. — Огонь!
Залп был дружный. Немцы сразу же ответили. Автоматные очереди полоснули по штабелям бревен, за которыми залегли мстители. До, это были уже не беглецы, а войны, крепко державшие в руках оружие.
— Вести только прицельный огоиь! — крикнул Каджар. — Бей их, гадов!
В это время на левом фланге разорвалась граната. По донесшимся оттуда стонам Каджар понял, что есть пострадавшие.
— В резерве! — крикнул он. — Заменить выбывших!
И дал короткую очередь по солдату, который на мгновение показался из-за дерева. Тот выпустил автомат, схватился за грудь и рухнул.
Очевидно, немцы не ожидали такого отчаянного сопротивления. Оки сначала залегли, потом, постреливая, отошли назад.
Наступила передышка. Каджар, пригнувшись, побежал на левый фланг.
— Ну, как тут, что? — спросил он, не сразу разглядев раненых.
— Трое убитых, — ответил Никодим Арсентьевич, — да вот восьмерых тяжело…
Убитые лежали рядышком в стороне, прикрытые рваными шинелями. Раненые крепились, как могли.
Один, бледный, с впалыми щеками, заросшими седоватой щетиной, проговорил с трудом, словно оправдаться хотел:
— Он ее, гад, наверное, подержал малось… когда кольцо сдернул… вот и… едва долетела..
Видимо, ему совсем стало невмоготу, он закрыл глаза, скрипнул зубами и уже простонал, а не сказал:
— Худо мне, братцы… Не пожалейте патрона…
— И меня… ребята, — прохрипел второй, раненый в грудь. — Я сам… Только винтовку давайте… Не могу.
Каджар обвел долгим взглядом столпившихся вокруг бойцов, и они опустили глаза.
