- Пустое дело эти родинки, Тонечка, - нежно возразил Павел,- Давай лучше поговорим, как мы будем с тобой жить-поживать. В нашей обители, в землянке, видишь, Димка оставил свою кровать. Добрый человек этот Шплинт. Уходил, сказал: «Не поминай лихом. И чтобы дружба наша не нарушилась. А то я знаю вас, женатиков: за юбку ухватитесь - и ни до кого дела нет».
- Что же это он так, в сердцах, что ли?
- Нет, от всей души.
- Да пусть заходит. Всегда рады будем. Глядишь, по нашему примеру и сам женится. Ведь есть у него Галочка Храмова-то. Ну вот и поладят небось.
- Скорее бы кончилась война,- хлопнул ладонью по столу Павел. - Увез бы я тебя не в Крым, как говорил, а в наш Краснослободск. Ты знаешь такой город? Нет? Это старинный русский городок, весь в зелени, в садах. Домики как на подбор - небольшие, уютненькие, с резными наличниками на окнах, с петушками на коньках крыш. А рядом под кручей течет речка, такая свежая, умытая! Мокшей зовется.
- Ну а я, как ты знаешь, таежница, уралочка. У нас лучше, Паша. Представь себе маленькое село с добротными бревенчатыми домами - крепкими, плотными. А кругом горы, красивые горы, и тайга, насколько хватит глаз - тайга. Зимой на лыжи - и айда в горы. Впереди отец с ружьишком за плечами. «Не отставай, дочурка!» - крикнет, а сам как прибавит ходу - только его и видела. И вот - одна среди этого чудеснейшего царства. «Ау-у!» - крикнешь отцу. «Ау-у» - откликнется твой же голос где-то в горах. И тебе радостно, тепло. Вдруг откуда-то, с самой верхушки ели,- хлоп: свалится на голову ком снегу. Поглядишь - белка-шалунья, перескочив с ветки на ветку, сидит на сучочке и лапками мордочку себе моет, И кажется, улыбается, проказница.
- Я до Урала не доехал,- сказал Павел.- Под Кировом был, в госпитале.
- Ты говоришь, увезешь меня домой. Это что, насовсем мы туда?
- Зачем же, глупышка! Разве я могу оставить службу, авиацию? Ведь я к ней прирос. Всем сердцем прирос. Знаешь, как в той песне поется: «Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом…»
- Я внесу в эту песню поправку, Паша: «Первым делом, первым делом самолеты, а про девушек, про девушек забудь».
Павел рассмеялся:
- Ого, ты, оказывается, не только медик, а и поэт-собственник!
- Это почему же «собственник»?
- Целиком и полностью завладела мной.
- А ты думал - наполовину? Целиком, Паша, целиком. - Тоня встала, обняла Павла, поцеловала в щеку, на которой пламенел шрам. Павел поднял Тоню и закружил. На улице полыхало северное сияние. Пробиваясь сквозь разукрашенное морозом оконце, оно заиграло и в землянке. А им уже не было никакого дела ни до северного сияния, ни до чего другого на свете…
