С другого борта поднимали на катер резиновую шлюпку вместе с боцманами и их добычей - чернокорым палтусом с брезгливо оттопыренной губой и частой одышкой. Пузатая рыбина из породы камбал оказалась в рост человека. Шкура сидела на ней «в обтяжку». Нижняя сторона, обычно обращенная к морскому дну, была блестящей и светлой. Казалось, что рыбина затянута во фрак с крахмальной рубашкой. Оба глаза, скособоченных на верхнюю сторону, таращились строго, с оловянным прищуром.
- Чего разоряться попусту? - перебил летчика боцман Филинов. - Приглядись вот к чудищу. Ему и жалуйся!
И в самом деле: чернокорому палтусу, пожалуй, только любимой сигары не хватало для того, чтобы походить на пузатого заморского буржуя. И над палубой торпедного катера грянул хохот. Даже летчик смеялся. Злость у него прошла.
Кабы можно было собрать по крупицам всю соль из критики самолета «харрикейн» да пустить в пищу, тогда жирный жареный палтус многим бы показался объедением. Но «комендант» Петрович, разводя руками, заметил, что без поваренной соли здесь не обойтись.
- Она же, - добавил он, - памашь, вся вышла.
Кое- кто попробовал варить на морской воде. Уха вышла горькой, и «смельчаки» маялись от нее животами. Боцмана перестали гордиться необыкновенным уловом. У обоих были неприятности за самовольную рыбалку.
С тех пор прошло не так много времени. 21 сентября насквозь солнечный полярный день уже давно кончился. Багровое солнце кануло за горизонт строго на западе, но слоистые облака еще долго светились перламутром. Море темнело. На его поверхности уже было нелегко различить надувную шлюпку с упавшего торпедоносца «Ил-4». Старший лейтенант Дмитров пробовал искать так и эдак, но летчики не нашлись. Хорошо еще, что ветер дул в нашу сторону и оставалась надежда, что шлюпку, если она не потонула, все равно прибьет к советским берегам. Радист Трунов отстучал шифровку в штаб и вскоре принял условный сигнал с приказанием вернуться в Пумманки.
Около двух часов ночи старшина второй статьи Степан Тучин, который находился в носовой пулеметной турели, заметил впереди неясное световое пятно. Левее мерцала ослепительными вспышками, похожими на далекую грозу, линия фронта на перешейке полуострова Средний. Правее пятна - скрещивались лучами и гасли прожектора, слегка подмаргивала залпами вражеская береговая артиллерия. Тусклая дырка во мраке висела над горизонтом и беспокоила пулеметчика непонятностью. Явления, которые невозможно объяснить, могут вдруг огорошить опасностью, и потому старший лейтенант Дмитров приказал старшине команды мотористов Рязанову (Александр Иванов был переведен на Тринадцатый катер) увеличить скорость хода до самого полного.
