Нелей в ответ лишь махнул рукой.
Феофрастом — богоречивым — назвал юного эресца Аристотель. На самом же деле звали его Тирта́мом, но это имя его вскоре все забыли и помнили лишь то, которое дал ему Аристотель за его чистый и красивый голос, за его умение говорить красиво и вдохновенно.
— Завтра учитель возобновляет занятия в экседре, — говорил между тем Аристотелю Феофраст. — Он поручил мне прочесть его слушателям «Тимея» и «Крития»[36]. Утром — «Тимея», вечером — «Крития». Придешь ли ты слушать мое чтение, Аристотель?
— Ах, Феофраст, — ответил Аристотель. — Твое чтение — самое приятное из всех, какие я слышал в Академии. И все же я не приду.
— Почему, Аристотель? — удивился Феофраст, останавливаясь. — Прежде ты всегда приходил…
Аристотель тоже остановился, обнял одной рукой Феофраста. Золотые перстни блеснули под солнцем на его руке.
— Когда говорит сам Платон, я прихожу слушать его, — ответил Феофрасту Аристотель. — Когда он говорит, есть надежда услышать что-то новое, чего я не знаю. Когда читают его сочинения, я не слушаю, потому что все, сказанное в них, мне известно.
— Мне же известно то, что он скажет завтра и послезавтра, — похвастался перед Нелеем Помпил, — потому что ничего нового он уже не скажет…
— Укоротить бы тебе язык, — сказал Помпилу Нелей. — Чем меньше собака, тем чаще она лает…
Аристотель оглянулся, и Помпил промолчал.
— А мне всякий раз открывается в его сочинениях новое и прекрасное, — сказал Аристотелю Феофраст. — Я нахожу в них бездну поэзии…
Аристотель негромко засмеялся.
— Человек, который предлагает изгнать поэтов из государства, сам поэт, — объяснил свой смех Аристотель. — Не кажется ли тебе это странным, Феофраст?
Они снова двинулись к городу.
— Человек, который восстает против выдумщиков, сам выдумщик, — продолжал Аристотель. — Разве не так?
— Но поэзия тоже открывает истину! — возразил Феофраст.
— Истину чувств, но не истину разума, Феофраст. И потом, ради каких чувств придуманы Платоном рассказы об Атлантиде, об атлантах, о мнимых войнах с ними древнего государства афинян?
— Скажи мне, Аристотель, — попросил Феофраст, — сам я не думал об этом, а ты мне никогда не говорил…
— Позови Помпила, — сказал Аристотель, — и пусть он напомнит нам, что говорит об атлантах поэт Критий в сочинении Платона, которое ты, Феофраст, будешь читать завтра вечером.
Помпила не пришлось звать. Он сам бросился со всех ног к Аристотелю и Феофрасту.
— Начни с того места, — сказал Помпилу Аристотель, — где Критий произносит такие слова: «В продолжение многих поколений…»
