Я сумел дойти до опушки леса, оглядел внимательно открывшуюся местность. Впереди кустарник, потом дорога. Сейчас она пустынна. А еще час назад до нас доносился гул машин, треск мотоциклов, рокот танков. Дальше поля, вдали виднеется село.
Я вернулся к тому месту, где оставил сержанта. Он сидел на траве и старательно зашивал свою гимнастерку.
- Володя, надо идти, - сказал я ему.
- Да, - ответил он и поднялся. [36]
Мы стали собираться. Все, что могло мешать в пути, а также документы и письма бойцов, которые остались в их солдатских мешках, мы зарыли под одним приметным кустом. Взяв с собой по одной гранате и пистолеты, мы вышли на опушку леса и, поддерживая друг друга, спотыкаясь о рытвины и корни кустарника, побрели по направлению к дороге. Шли медленно, с передышками. По проселочной дороге идти стало легче. Кроме того, она полого спускалась вниз, в небольшую лощину. Это еще более облегчило наш путь. В лощине мы подкрепили себя студеной водой из ручейка.
Подбодрились.
Шли долго, хотя расстояние было небольшое. Около полудня подошли к селу. Вот сейчас спустимся с пригорочка, и начнутся крайние хаты. Мы легли на землю и долго наблюдали за входившей в село дорогой. Ни души. Поднялись и пошли смелее. Подошли к первой хате, постучали - никого. Подошли ко второй - тоже никого. Из следующей хаты вышла женщина. Мы спросили ее, есть ли здесь немцы.
- Были, да ушли, - хмуро ответила она.
Тогда мы попросили ее дать нам что-нибудь поесть. Она неохотно вернулась в хату и спустя несколько минут вынесла нам по малюсенькому кусочку хлеба.
- Не взыщите, больше ничего нет, - развела руками женщина.
В это время на крыльце хаты появился мужчина с черными усами. Он оглядел нас и, ни слова не сказав, скрылся за углом хаты. Мы с сержантом настороженно переглянулись.
И не успели мы съесть поданные нам женщиной кусочки хлеба, как нас в одно мгновение со всех сторон окружили немецкие солдаты с автоматами и какие-то люди в гражданской одежде с винтовками. «Конец», - мелькнуло у меня в голове.
Нам скрутили руки, обшарили наши карманы, взяли оружие и повели по улице села в школу, где у немцев, по-видимому, размещался штаб. Разговаривать с нами никто не стал. Нас обоих втолкнули в одну из просторных комнат, где было уже много наших бойцов и офицеров, и развязали руки. Здесь мы увидели Олюшенко и Щербакова, наших разведчиков. Они вида [37] не подали, что знают нас. Мы легли на пол рядом с ними и тоже молчали. В комнате никто не разговаривал.
