К удивлению своему, мы увидели шофера нашей роты Олюшенко. Он был ранен и обожжен взрывом. Отдышавшись, Олюшенко рассказал, что произошло с ним.
В первый день войны, как только немцы открыли огонь по нашим укреплениям, сразу же началась эвакуация семей комсостава. Их отвозили на станцию. Затем начали вывозить штаб части в глубь территории. Нагруженные машины отъехали. Вместе с Олюшенко [32] в кабине сидел помкомроты лейтенант Баранник. Когда машина проехала километра четыре, Бараннику вздумалось вернуться обратно, чтобы захватить бочку с бензином, которая осталась в Леско. Вернулись, погрузили бочку, снова поехали, но попали под обстрел. Пробило скаты, и машина встала. Не успели вылезти из кабины, как к машине подбежали немцы с автоматами в руках. Все произошло в одно мгновение. Открыв дверку кабины, немцы спросили лейтенанта Баранника:
- Коммунист?
Он ответил:
- Да, коммунист.
По нему дали автоматную очередь. Он так и остался в кабине. А Олюшенко выволокли из кабины и потащили к ближайшей деревне, там бросили в подвал.
Выбрав удобный момент, он сбежал. Его снова поймали, привязали к тачанке и куда-то повезли. Здесь-то и спас его сержант Молотков.
Так к нашему гарнизону прибавился еще один человек. Немцы продолжали бить прямой наводкой по доту, и когда было разбито защитное крыло сооружения, оставаться в доте стало бессмысленно. С наступлением темноты гарнизон покинул покалеченный дот. Три дня и три ночи мы лежали в кустарнике, не могли никуда двинуться: кругом сновали немцы. Но вот наконец проскочили через дорогу и побежали по проселочной дороге сюда, к лесу, - закончил Евсюков.
Запертые в своем доте, отгороженные от мира железобетонными стенами, не имея связи с командованием, мы видели в течение двух недель только кусочек немецкой территории и знали только то, что происходило рядом с нами и в соседнем доте Скрипниченко. Рассказы товарищей дали мне представление о первых днях войны. Теперь было ясно, что немцы двинулись на нашу территорию мощной лавиной, надеясь в несколько дней все смести на своем пути. Но, несмотря на то, что линия наших передовых оборонительных сооружений не была достроена, они встретили здесь такое отчаянное сопротивление пограничных частей и немногочисленных гарнизонов, что вынуждены были в течение нескольких дней вести тяжелые бои [33] с большими потерями для себя и выходить на советскую землю через прорывы. И долго еще в их тылу дрались отдельные гарнизоны.
