Ой, звілі вяночак, ой звілі,
Па белым абрусе пакацілі,
Каціся, вяночак, каціся,
Матулі ў ручнік валіся,
Выйдзі матуля з каморы,
Прымі вяночак зялены,
Не выйду; дзіцятка, не выйду,
За дзевачкамі не прайду,
Не выйду, не выйду,
За слезкамі сцежкі не віджу.
Вы, дзевачкі абманачкі, вы мае.
Абманулі вы малодзенъкую мяне.
Вы казалі, гито пойдзецеў садок гулящ
А вы пайшлі зялену руту ламаці,
Вы казалі, гито пойдзеце за стол віно піць,
А пайшлі за белы стол вянок віць…
В это же время вокруг бани толпилась галдящая малышня, некоторые залезли на крышу, смотрели в щели, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Девушки, поющие прибаутки:
Двору шырокі, чаму не мяцен? Гэй, у-ля-ле!
Млода Марылъка двор падмятала, гэй у-ля-ле!
Двор падмятала, ды замуж пайгила, гэй, у-ля-ле!
— прутиками отгоняли мальчишек от окон и дверей. После бани «свадебницы» ожидали приезда «женихов», момента, когда поджаничий зайдет и скажет: «Выведите княгиню».
Только вот главный поджаничий и не думал про это. Он не еловыми лапками украшал свой поезд свадебный, а пушками — бойницы своего замка. Михал Радзивилл даже припомнить не мог, получал ли он приглашение на свадьбу, ибо ему в последние дни было не до корреспонденции такого рода. Перед ним лежало другое, куда как более взволновавшее его письмо, письмо его кузена и гетмана войска Речи Посполитой Януша Радзивилла:
«Шаноўны мой Міхал. Адразу пачынаю са справы: становішча складанае, збіраю войска. Твае сродкі і сілы нам бы вельмі дапамаглі. Далучайся да майго войска, будзем разам вызваляць Вялікае княства Літоўскае ад ворагаў. Я яшчэ пакуль не пераабраны вялікім гетманам, і пакуль яшчэ не маю права загадваць, таму як брата прашу. Вельмі на цябе жадаю!»[10]
С юга на Литву вновь нападали казаки Хмельницкого и Золотаренко. Но на этот раз уже не так хаотично, как в 1649 году, и не ради одних только еврейских погромов. Ужасные слухи намного опережали это воинство — юг Литвы еще не забыл кровавый сорок девятый год, когда пострадали ни в чем не повинные литвинские города Гомель, Речица, Рогачев, Бобруйск, Мозырь, Туров, Давыд-Городок, Пинск, Кобрин… На севере даже до Рославля дошли казачки. А вот Слуцк кузена Богуслава успешно отбился, как отбились Ляховичи и крепкая фортеция Старого Быхова. И, конечно же, в первую очередь в захваченных городах и местечках казаки резали всех еврейских жителей, которые и понятия не имели, что виновны лишь в том, что в Польской Руси их единоверцы ростовщики обанкротили разорившихся русских помещиков и крестьян.
