- Выпьем, отец архимандрит, за коалицию! Мы еще поживем.
Широко улыбался.
- Теперь другая картина, отцы преподобные. Как услыхал я про свержение большевиков с комиссарами, целый день провел в пасхальном настроенье. В ушах колокола поют: "Динь-дон, динь-дон". Очень уж обидно было мне. Бедный я человек, весь доход на двух воробьях увезешь, а большевики съели у меня два фунта сахару, четыре фунта варенья из черной смородины. Попадись теперь под руку, задушу двумя пальцами.
- А евангелие? - спросил дьякон, улыбаясь пьяной улыбкой. - Оно не знает отмщения врагам.
Замуравленный подскочил:
- А этого не хочешь? Вы что мне тычете евангелием в нос, если я вам целую библию раскрою? Для вас два фунта сахару - плевок, не стоящий внимания, а для меня - трагедия. Вы сколько получаете в месяц? Евангелие! Я обиженный поп. Четыре года в Хомутове сижу, да три года в Песочном прошмыгал, да псаломщиком прогудел два с половиной года, а попадья у меня плодоносная. Сплю редко с ней, а брюхатит два раза в год.
- Не выражайтесь! - сказал Никанор,
- Свобода слова.
- А я говорю - не выражайтесь.
- Скажите яснее мотивы вашего голосования!
- Пьяный вы.
Замуравленный засучил рукав:
- Как тресну вот по самой вершинке - присядешь у подножья моего.
- Отец Георгий!
- Что прикажете, отец Никанорий?
- Вы ведете себя неподобающе.
- А вам известна жизнь моя! Давайте меняться приходами. Миллионщики!
- К чему такие слова?
- Нарочно я, шучу. Выпьем, дьякон, за Учредительное собрание, споем марсельезу. Пускай собираются. Вы думаете - мне сахар жалко? Ничего мне на свете не надо...
Была бы лишь настоечка,
Кусочек ветчины...
Никанор покачал головой:
- Отец Георгий, мне неудобно видеть унижение сана иерейского. Поезжайте домой. А вам, отец дьякон, тоже догадаться пора: ваша собачка домой просится...
- К чему же аллегории? - обиделся дьякон.
- Стойте, духи, я вас сейчас примирю.
Замуравленный схватил Никанора под мышки, приподнял выше головы.
- И вознесу его и прославлю его.
Никанор толкал коленками в грудь:
- Пустите!
- Не могу.
- Отец Георгий!
Дьякон покатывался со смеху. Замуравленный говорил, держа Никанора с болтающимися ногами:
- И был он взят живым на небо.
Вошел Сергей. Замуравленный схватил его за руку:
- Стойте, я вас давно ищу. Хотите, поговорим?
- О чем?
- О чем угодно. Я ведь тоже учился в духовной семинарии и дважды был наказан за чтение революционных изданий. Вы знаете, что такое социализм? Ага! Точка. А я знаю. Держим пари, если я не знаю? Его теория подобна заговору от зубов и действует больше на умы непросвещенные. А практика - восемь разделить на четыре... Видал? Если бы я был генерал-губернатором, я бы всех отправил в дом малолетних преступников. Наливай, дьякон, за конституцию, а вы, отец Никанорий, заведите граммофон. Пусть споет из религиозного. Все равно - умрем...
