— Надо сдѣлать все, поторопиться надо, — замѣтилъ племянникъ, прерывая больную.
— Вотъ тоже чепчичекъ бы какой ни на есть… да носовые платчишки… а то въ тряпки сморкаюсь… изъ старыхъ сорочекъ нарвала.
Петръ Васильевичъ потерялъ голову; цѣлый день онъ разъѣзжалъ за покупками, нанялъ номеръ въ больницѣ для платящихъ, нанялъ карету и свезъ больную въ нанятое помѣщеніе. Дня два онъ былъ спокоенъ и даже благодушествовалъ, сдѣлавъ доброе дѣло, но на третій день явился сторожъ съ письмомъ отъ сестры милосердія, гдѣ его превосходительство просили прислать чаю, такъ какъ въ больницѣ для платящихъ чаю не полагается. Петръ Васильевичъ купилъ чаю и поѣхалъ къ теткѣ.
— Охъ, родной, прости, что побезпокоила! Два дня все поджидала… Не хотѣлось просить сестру милосердія писать къ тебѣ… не хочу, чтобы знали, что твоя тетка безграмотная… мнѣ-то самой что… а вотъ тебя не хочу конфузить… И то сказала, что рука дрожитъ, такъ потому не могу писать… Ну, спасибо, что привезъ чайку старушонкѣ… Теперь, кажется, ничего больше не надо…
Съ полчаса Петръ Васильевичъ просидѣлъ у тетки. При выходѣ изъ ея номера онъ былъ остановленъ сестрой милосердія.
— Пожалуйста, навѣщайте нашу больную, а то она такъ скучаетъ. Мы ужъ ей и книги предлагали, но она плохо видитъ, хотя и хотѣлось бы ей почитать… ей очки бы нужно…
— Да, да, я куплю, — въ смущеніи пробормоталъ Петръ Васильевичъ, поспѣшно раскланиваясь съ сестрой милосердія.
На слѣдующій день онъ не поѣхалъ къ теткѣ. Но уже вечеромъ его начали мучить вопросы:
— Не надо ли ей еще чего-нибудь? Не станетъ ли она опятъ просить за нее писать письмо? Не станутъ ли говорить въ больницѣ, что онъ бросилъ и забылъ свою родственницу? Главный докторъ служитъ съ нимъ въ одномъ вѣдомствѣ и можетъ чортъ знаетъ что выдумать про него. Скверно тоже, если поразспросятъ ее; онъ вездѣ говорятъ о своей «фамиліи», о своемъ «родѣ», а тутъ вдругъ…
Онъ провелъ очень тревожно ночь и на слѣдующій день уже около полудня былъ у тетки.
— Ахъ, дорогой мой, не забылъ старуху, — говорила больная. — Я такъ и знала, что пріѣдешь. Я такъ и Аннѣ Павловнѣ Трощинской вчера говорю: «Знаю, что не оставить такъ тетку, что навѣдается».
— Гдѣ вы видѣли Анну Павловну? — удивился Петръ Васильевичъ, услышавъ имя и фамилію одной знакомой аристократки-благотворительницы.
— Тутъ съ сосѣдкой я познакомилась, — отвѣтила больная: — а къ ней и пріѣхала самая эта Трощинская. Ну, спросила о фамильи, о тебѣ заговорила… «Родня, говорю, и благодѣтель… Нашу, говорю, хлѣбъ-соль помнитъ… Еще молодымъ человѣкомъ гостилъ у насъ… Молочкомъ отпаивался… Важный, говорю, теперь человѣкъ… Государствомъ ворочаетъ». «Знаю, знаю, говоритъ. Это ему честь дѣлаетъ, что старушку-родствснницу бережетъ…»
