— У нас, граф, не существует подобных браков, — холодно заметил Обносков.
— Э, боже мой, вы гоняетесь за словами! — нетерпеливо произнес граф, едва не топнув ногою.
— Не за словами, а за идеями, за идеями! Гражданский брак выдумали нигилисты, а это была просто незаконная связь…
— Ну, связь, прекрасно! Вам нравится это слово, возьмите его. Но эта связь продолжалась столько лет и была так серьезна, что ее нельзя считать простым развратом, и та женщина, с которой жил мой покойный друг, имеет право на нашу помощь.
— В этих делах, граф, давность по нашим законам ничего не поправляет, — настойчиво стоял на своем Обносков. — И никто не имеет права отдать этой женщине деньги, следующие наследникам моего дяди, никто!
— Я! — резко проговорил граф Стругов, уже метавший глазами молнии на Обноскова. — То есть наша компания, — вдруг спохватился граф, увидав, что Обносковым подмечено его раздражение, и принял снова свое холодно-спокойное выражение.
— Разве вы, граф, и ваша компания стоите вне общих государственных законов? — едко спросил Обносков.
— Нет-с, как можно! Мы подчиняемся им, как и все другие, — уже насмешливо ответил граф.
— Так как же вы отдадите наши деньги ей?
— Не ваши, а свои. Мы их и за окно можем бросить, — уже совсем весело усмехался граф и смотрел на Обноскова как-то сверху вниз, точно перед ним находилась какая-то маленькая, едва заметная букашка.
— Да ведь эти деньги нам следуют по закону! — волновался Обносков.
— По какому? — бросил на него насмешливый взгляд собеседник. — Где это вы нашли закон, что компания обязана выдавать годовое жалованье родным ее умерших агентов?
На лбу Обноскова проступил холодный пот; это не ускользнуло от внимания графа; он сохранял спокойствие и смеялся в душе.
— Я, граф, принужден вам сказать, что, по моему мнению, вы просто желаете потакать разврату. Вы хотите покровительствовать тому, что преследуется нашими законами. Я готов все это считать шуткой, так как самое ваше положение в свете не оправдывает такого образа действий. Если бредни какого-нибудь безродного отрицателя брака и законных прав на наследство могут быть только смешны, то ваше поощрение, ваше признание прав любовницы и незаконнорожденных детей на наследство просто опасны.
Граф молчал, точно Обносков шипел где-то очень далёко внизу и его слова не могли долетать до той вершины, где стоял его гордый противник.
— Я, граф, должен вам заметить, — прошептал Обносков, задыхаясь от злобы, — что я буду требовать законным порядком.
