Иван Заморин не отличался богатырским ростом. Был он невысок, сухощав, зато энергией обладал неиссякаемой. И еще отличался он каким-то необычным даром подмечать недостатки и говорить о них прямо, в острой сатирической форме. Техникой пилотирования владел виртуозно, стрелял снайперски. В одном бою ему удалось сбить два фашистских самолета. Однако гитлеровцы подожгли и его истребитель. На летчике загорелась облитая бензином одежда. Пока он выбирался из кабины, сильно обгорел. Особенно обожгло кисти рук.
Приземлился он на парашюте в расположении своих войск. Пехотинцы оказали ему медпомощь и отправили в тыл. Лечился долго. При выписке комиссия из-за сильно обгоревших кистей рук признала его к летной работе негодным.
Однако не таков характер был у Заморина, чтобы смириться с этим приговором. Несмотря на множество разных преград, он сумел добиться своего, вернуться в полк. Здесь Иван подолгу выполнял специальные упражнения для кистей. Это и укрепило руки. Заморину разрешили приступить к тренировочным полетам. В строй вошел быстро, снова сражался против врага.
Старший инженер полка Андрей Нестеров был душой и совестью всего технического состава полка. Человек редкого душевного обаяния, умелый организатор, он обладал высоким чувством ответственности, пользовался большим авторитетом авиаторов. Андрей Захарович всегда знал, в каком состоянии тот или иной самолет, безошибочно определял неисправности. Никто не видел, когда он отдыхал. Его можно было застать у ремонтируемого истребителя в любое время суток, даже в глухую ночь. Инженер постоянно находился на самолетных стоянках. Кое-кто шутя говорил: «Часы сна Нестерова - это военная тайна!» Под руководством Андрея Захаровича техсостав полка стал той силой, от которой во многом зависел успех летчиков в поединках с вражескими «мессерами» и «фоккерами».
Такими были ветераны, опыт которых необходимо умело использовать. На их примерах и следовало сплачивать коллектив, готовить людей к предстоящим многотрудным боям.
Давно закончилась весна с ее распутицей, заметно снизившей [97] боевую деятельность обеих воюющих сторон. Уже подходил июль и благодатная летняя пора вступала в свои права, а на советско-германском фронте все еще продолжалось затишье, начавшееся в апреле после не угасавших всю зиму кровопролитных боев. Мы не знали планов нашего Верховного Главнокомандования, но чувствовали: в районе Курской дуги готовилось что-то серьезное. Сражение, как мы предполагали, может начаться в ближайшее время.
