Перед самым чаем дети ушли к себе слушать патефон. Мартин обратился ко мне:
— Не знаю, — сказал он, — просто не знаю. А ты?
Годами уже мы разговаривали, как посторонние люди. Но способность понимать друг друга с полуслова сохранилась: по тону голоса один улавливал мысль другого.
— Хотелось бы мне лучше понимать техническую сторону этого дела. Все-таки до известной степени было бы легче, как ты думаешь?
— По всей вероятности, — ответил Мартин с чуть заметной улыбкой.
Больше в тот день по этому поводу он не сказал ни слова.
На следующий день в то же самое время, снова получив от детей временную передышку, мы сидели в гостиной с Айрин и Маргарет. По окнам хлестал дождь; было бы совсем темно, если бы не проникавший из сада рассеянный, отраженный свет, который наполнял комнату зеленоватым подводным полумраком.
— Скверная история! — сказал Мартин, не обращаясь ни к кому в отдельности; сказал не с тревогой, а скорее с досадой. И опять мне стало ясно, что он почти ни о чем другом все это время не думал.
— Завтра утром мне предстоит разговор со Скэффингтоном, — обратился он ко мне.
— А нельзя ли Скэффингтона как-нибудь отложить? — спросила Айрин.
— Что ты скажешь ему? — спросил я.
Он покачал головой.
— Я все-таки очень надеюсь, что в конце концов ты с ним согласишься, — сказала Маргарет.
— А почему, собственно, ты на это надеешься? — вспыхнула Айрин.
— Ты представляешь, что должен был пережить Говард, если допустить, что Скэффингтон прав? А для нее, я уверена, это было еще хуже, — ответила Маргарет.
— Что ты думаешь сказать ему завтра? — повторил я свой вопрос.
— Прав Скэффингтон или нет? — спросила Маргарет.
Мартин посмотрел ей прямо в глаза. Он уважал ее. Он знал, что кому-кому, а ей придется ответить не увиливая.
— Известный смысл в том, что он говорит, есть, — сказал он.
— Значит, ты действительно думаешь, — сказала она, — что Скэффингтон может быть прав?
Она говорила спокойно, почти небрежно; казалось, она вовсе не настаивает на ответе. Но не ответить ей было нельзя.
— Мне кажется, что в словах Скэффингтона больше смысла, чем во всех других объяснениях, — сказал Мартин, — но все же смириться с этим не так-то просто.
— Ты считаешь, что он прав?
— Возможно, — ответил Мартин.
Неожиданно Маргарет разразилась смехом — смехом искренним и веселым.
— Ты только подумай, — вскричала она, — какими невероятными дураками мы все будем выглядеть!
— Да, я уже думал об этом, — сказал Мартин.
— Все мы, вообразившие себя тонкими знатоками человеческой натуры.
