— О, мы-то знаем, что они из себя…
Я остановил ее:
— Нет, я не хочу этого слышать. Фрэнсис Гетлиф мой друг вот уже двадцать пять лет.
— Ну и…
— Я верю ему безоговорочно. Так же как и все те, кто его знает.
— Гетлиф, — вставил Говард насмешливо, тоном человека, которого не проведешь, — великолепный образец ученого, бывшего когда-то прогрессивным, но вовремя одумавшегося.
— Не думаю, чтобы это было так, — ответил я, — но, если даже допустить, что вы правы, отразиться на его суждении это не могло бы.
— А что же, интересно, могло? — продолжал Говард все тем же насмешливым тоном.
— Вам это должно быть прекрасно известно. — Я чуть было не вышел из себя. — Его собственное мнение — мнение ученого, видевшего фотографию своими глазами.
— Значит, надо полагать, к моим объяснениям они отнеслись без предубеждения?
— Мне рассказывали все, что было предпринято ими…
— Кто рассказывал?
— Скэффингтон.
Лаура резко рассмеялась.
— Вы, может, считаете, что и он не был предубежден?
— Я не знаю его так, как знаю Гетлифа, но он производит на меня впечатление человека порядочного.
— Он — религиозный маньяк. И к тому же сноб, каких мало.
— Рассказывал мне об этом и мой брат.
— Неужели вы правда думаете, что его это хоть сколько-нибудь волнует, — запальчиво сказала Лаура, — когда он только спит и видит, как бы ему сесть на место Брауна…
Я заметил, что Маргарет передернуло и она с опаской посмотрела на меня, словно испытывая неловкость за гостью.
— Надо полагать, вы считаете, — сказал Говард, — что этот знаменитый суд старейшин тоже не был предубежден? Надо полагать, они вовсе не горели желанием поверить всему, что им скажет Скэффингтон и компания?
Мне это наконец надоело. Продолжая есть, я наметил в уме целый ряд вопросов, совсем как делал это когда-то в молодости, занимаясь адвокатской практикой.
Все молчали.
— Я хотел бы выяснить кое-какие подробности, просто так, для себя, — сказал я Говарду. — Вы не возражаете?
— Нисколько, — ответил он.
— Благодарю. Из того, что мне говорили, я понял, что вы являлись перед судом старейшин несколько раз. Это правда?
Он кивнул.
— Сколько раз?
— Надо полагать, три раза.
— Это соответствует тому, что я слышал. В первый же раз, когда вы давали суду показания, вам было объявлено, что, по убеждению ученых, одна из фотографий, приведенных в вашем научном труде, была поддельной, Сказали вам это?
— Надо полагать, все сводилось к этому.
— Но ведь тут не могло быть никакой неясности. Это же очень важно. Сказали ли они вам прямо, что фотография подделана?
