Инс взял со стола стакан с пивом, осушил его с удовольствием, так что улыбка разлилась по его широкому бледному лицу, и, сказав: «Ну, этого пропускать я никак не намерен!» — поманил пальцем хорошенькую молодую женщину и начал энергично крутить ее по всей комнате. Жена подмигнула ему. Самый воздух здесь — вокруг Инса уж во всяком случае — был насыщен желаньями, страстью, бесшабашным весельем.
Я подумал, что Инс, так же как и его жена, — пожалуй, даже в большей степени, чем она, — старается не показать своего происхождения. Только обман его был направлен, так сказать, в обратную сторону. Вместо того чтобы стараться сойти за человека более знатного, чем он был в действительности, он, казалось, стремился к противоположному. Он был сыном врача, родился в самой гуще буржуазной интеллигенции, получил типичнейшее для этой среды образование: хорошая начальная школа, хорошая закрытая средняя школа. Однако поведение, его манера говорить и взгляды были как у человека, вышедшего из самых низов. Выдавала его речь — так же, как это случается со светскими самозванцами другого толка. Из-под курьезной смеси английского простонародного говора — так по крайней мере ему казалось, хоть часто и без оснований, — и разухабистых американизмов проступала безупречная речь человека образованного, не хуже чем у самого Артура Брауна.
Как это ни странно, подделываясь под людей, стоящих ниже их по социальной лестнице, Инсы нисколько не интересовались политикой. В прежние годы я нередко встречался с великосветскими радикалами, добросовестно называвшими друг друга «Дэс», и «Пат», и «Бэрт» и внимательно следившими за собой, чтобы, не дай бог, не поставить на конверте титул. Но это было совсем не то. Не было это и «сближением с народом». Между прочим, Инсы даже не трудились голосовать. Об интеллектуальном протесте они и не думали. Просто они чувствовали себя свободней, оторвавшись от своего класса.
По-видимому, их это устраивало. Если в этот вечер они и не были счастливы, то, во всяком случае, очень удачно притворялись счастливыми. После каждого танца Лестер Инс выпивал бутылку пива. У него было мощное телосложение человека, занимающегося спортом, — этим он несколько напоминал Мартина, — и пиво не оказывало на него никакого действия. Когда он танцевал с женой, было очевидно, что она держит его под башмаком, чем он очень доволен. Некрасивая, с приплюснутым носом, уютная, она казалась ему такой привлекательной, что, следя за ними, мы вчуже чувствовали ее обаяние. Температура в комнате — и в прямом и в переносном смысле слова — неуклонно поднималась. То и дело кто-нибудь из молодых профессоров исчезал куда-то, прихватив с собой даму. Были тут и супружеские пары, и аспиранты, падкие на девушек, и интеллектуального вида девушки, падкие на аспирантов. Я задумался над странным idée reçue
