Интересно, а какой-нибудь заковыристый способ убить на всякий случай придумали? Наверняка был. Причем именно такой, чтобы ни убийцу, ни всю деревню не зацепило посмертным проклятием. Брр, что-то я не хочу об этом думать.
– И вы хотите сказать, что чистильщики – кто-то вроде ахан? – я качаю головой. – Не сходится. Во-первых, далеко не все из нас встретили катастрофу юными.
Так что пункт «рожденные незадолго до страшных со бытий» не проходит. А в изменении мира, пожалуй, есть доля истины. Но, думаю, волшебной крови для этого было бы маловато. Нужно, скорее, понимание того, что вещи иногда не такие, какими кажутся. И желание что-то исправить.
Когда мы выходим от профессора, у нас еще остается время до получения груза.
– Может, поедим нормально? – предлагает Дэй. – Чай – это, конечно, хорошо, но хотелось бы чего-то посущественнее.
– Ну, пошли, – перед уходом я пообещала Гаэнару, что буду отсылать ему любую информацию, связанную с волками, и теперь прикидываю, с кем из наших будет лучше поговорить. Здравствуйте, подзабытые со школы дневники наблюдений, сравнительные таблицы и прочий аналитический материал.
Дэй лезет в карман за карточками на питание.
Столовую мы находим ближе к центру, в помещении бывшего бара. Вывеска с наполовину разбитыми, наполовину сгоревшими лампами все еще украшает фасад здания. Дэй вдруг оглядывается через плечо.
– Подожди меня внутри. Я сейчас.
Аэй
Говорят, когда-то в этом парке в центре Столицы назначали свидания влюбленные. Большой стенд в центре тоже был поставлен для них. Раньше там оставляли открытки с признаниями и договаривались о встрече. Теперь – писали записки для потерянных друзей, родных, сослуживцев. Когда не помогали хаотично вывезенные архивы, люди шли сюда, храня хрупкую надежду, что близкий человек жив, что однажды его занесет в Столицу.
Я вытащил из нагрудного кармана лист с фамилиями («Едешь? Посмотри, не искал ли кто меня, у тебя рука счастливая») и прошелся вдоль стенда, вчитываясь в записки.
Странички блокнотов разных форматов, оборотные стороны старых документов, листы ученических тетрадей…
Взгляд зацепился за знакомую фамилию. Один из наших бойцов. Перечитал – ошибки нет. А почерк-то женский… Я открепил бумажку и спрятал в карман. Главное, чтоб мужик с ума от счастья не сошел. Этот клочок по нынешним временам – дороже золота. Всего записок для народа с нашей Базы оказалось три. Теперь всю дорогу буду судорожно хвататься за карман – не дай боги потерять. Три записки – это даже не щедрый улов. Это сокровище.
