Копая по очереди одной шанцевой лопатой жирный украинский чернозем, мы легко выкопали узкую и неглубокую могилу, положили в нее Сашу Кириллова (вороны-курвы уже поработали над его лицом и ранами, не хочу терзать вас подробностями). Мы засыпали Сашино тело тем же черноземом и поставили деревянный, из двух дубовых веток, крест. Молитвы за упокой никто из нас не знал, мы просто постояли молча с минуту, сказали: «Пусть земля будет пухом!» – и ушли к нашему танку и к ручью, впадающему в Рудку.
– Такие часы ты отдал! – укорил меня Закоев, когда мы сели на песчаном берегу Рудки, где Акимов стал разводить костер. – Они только с виду «Командирские», а в натуре – I-watch-19 от «Эппл»! Сорок штук стоят! В них навигация, радиомаяк и еще куча приложений. По этому маяку мы тебя и нашли.
Армейская форма времен Второй мировой войны – китель с погонами майора, брюки-галифе и хромовые сапоги сидели на нем как сшитые на заказ, а вот форма б/у на Акимове пузырилась, как с мосфильмовского склада.
– А танк? – спросил я. – Почему вы в танке?
– Потому что до ВГИКа я в армии служил танкистом, – сказал Акимов, раздувая занявшийся костер.
– Танк мосфильмовский, студийный, – добавил Закоев. – Я ж тебе говорил – прилететь от нас в две тысячи двадцать четвертый можно, но вернуться…
– Поэтому мы сначала слетали в две тысячи четырнадцатый и стырили этот танк, – сказал Акимов. – Не узнаешь? Он у Назарова в «Привидение “Тигр”» снимался.
– Но стырить танк было труднее, чем музейную «Волгу», – гордо заметил Закоев.
– Ладно, не хвастай, герой, – усмехнулся Акимов. – Ты же не за танком туда летал, а бабки вытащить из «Пальма-банка»…
Он зачерпнул котелком воду из ручья, высыпал в котелок три пакета сухого куриного супа и поставил его над костром. Потом повернулся ко мне:
– Показывай ногу.
Я, кривясь от боли, отлепил пластырь с ноги, которая уже посинела и вздулась. Открывшаяся рана выглядела ужасно – черно-бурая, с каплями белого гноя.
– Н-да… – протянул Акимов. – Хреново… Антибиотик нужен. Иначе…
– Нужно в больницу, – сказал Закоев. – Но в нашу нельзя, его снова вытолкнет из нашего времени.
– Значит, летим в наше время, в две тысячи четырнадцатый, – решил Акимов.
– Никуда мы не летим, – сказал я.
Оба уставились на меня, ожидая продолжения. И я объяснил:
– Во-первых, если вы доставите меня в больницу две тысячи четырнадцатого года, там тут же вызовут полицию – откуда стреляная рана? Менты по компьютерной базе сразу выяснят, что мы сбежали из СИЗО, и переведут меня в тюремную больницу…
