Ее аргументы были вполне убедительны, и бракосочетание было назначено на День независимости 1925 года.
В мае Пегги делала для газеты репортаж с чайно-танцевального вечера, устраиваемого в «Билтморе», и, по словам Медоры, «событие это было весьма значительным для почтенных дам, сидевших за соседним столиком». Пегги же привязала медные колокольчики к своим подвязкам, и в те моменты, когда она с фотографом, сопровождавшим ее, пролетала в танце мимо столика матрон, «мелькали подвязки Пегги, а колокольчики звенели из-под ее короткой юбки». Это, впрочем, была последняя шалость Пегги в качестве незамужней женщины. 15 июня 1925 года Джон Марш и Пегги Митчелл обратились за разрешением на брак. При этом Пегги позволила себе небольшую ложь относительно своего возраста, указав, что ей 22 года, хотя ей уже было 24, а также сообщив, что была разведена в октябре 1924 года по причине жестокого обращения. Но документ с этими сведениями в конце концов подписал Джон. Пегги не стала.
Семья Митчелл с энтузиазмом восприняла известие о грядущем событии. Было решено, что и помолвка, и само бракосочетание будут проходить так, как если бы это был ее первый брак, и никаких упоминаний о браке с Апшоу не должно появиться в газетных объявлениях о свадьбе и помолвке. А бабушка Стефенс на время даже «забыла» о религиозных разногласиях, чтобы во второй раз помочь внучке в брачных делах.
Два очерка для воскресных выпусков газеты были написаны Пегги 5 и 12 июня в перерывах между примерками и другими свадебными приготовлениями. Для статьи от 12 июня, которая называлась «Атлантские ребята не хотят богатых жен», она опросила нескольких выпускников университета Джорджии на тему «Какой они хотели бы видеть свою жену». Один из них, Сэм Таннер, который стал потом близким другом Пегги и Джона, поставил «цивилизованное мышление» в начало списка, а затем, в порядке убывания, такие качества, как «характер, любовь к домашнему очагу и детям, общественное положение, личная привлекательность, здоровье, религия, богатство, артистизм, независимость духа». Сверстники мистера Таннера почти единодушно согласились с такой оценкой.
Один из студентов сказал: «В девушке, которая хорошо ведет домашнее хозяйство, больше гениальности, чем в художнице или авторе бестселлера». Пегги воздержалась от каких-либо авторских комментариев, но не без лукавства закончила статью словами другого студента о том, что «тип женщины, подобной цепляющейся лозе, отвратителен» и что он предпочел бы женщину, которая, хотя и не преследует карьерных целей, а посвящает себя семье и дому, тем не менее не испугается честной уважаемой работы, если в этом возникнет необходимость».
