Иван Викторович осторожно прошел вперед и присел у трупа. На линолеуме рядом с головой был схематичный рисунок, а указательный палец на правой руке был испачкан кровью. Человечек с поднятыми руками, согнутыми в локтях. Похоже, парень сдался, не выдержав тяжести того, что он сделал.
— Таким знаком древние египтяне обозначали «кА», — услышал он голос психиатра Гринберг и, привстав, повернул голову.
— Мария Давидовна, что вы здесь делаете?
— Приехала убедиться в том, что Парашистай опять обманул нас.
— Как это? — спросил Вилентьев. — Вы имеете в виду то, что он ушел от наказания, убив себя?
— Нет, — ответила Мария Давидовна, — он все сделал так, что теперь у нас есть обвиняемый, который ничего не может сказать и ни в чем не может признаться. Я думаю, убийств больше не будет. Через некоторое время вы, Иван Викторович, дело закроете и сдадите в архив. А Парашистай останется на свободе, чтобы в следующем году снова убить шесть человек.
— Мария Давидовна, у меня есть отпечатки пальцев предполагаемого убийцы и я уверен, что они совпадут с отпечатками этого парня, — сказал капитан, показав рукой на окровавленный труп.
— Я тоже не сомневаюсь в этом, — кивнула Мария Давидовна и, повернувшись, ушла.
Иван Викторович Вилентьев задумчиво посмотрел ей вслед и тоже пошел к выходу. Увидев входящего в дверь эксперта-криминалиста, он сказал:
— Семен, мне нужны отпечатки пальцев этих трупов и, как можно быстрее.
— Сделаем, — спокойно сказал эксперт.
На лестничной площадке, куда вышел Иван Викторович, одиноко стоял участковый.
— На пенсию уйду, — сказал он, увидев коллегу, — сегодня же пойду и напишу рапорт.
— А где доктор, который был здесь? — спросил Вилентьев, словно не слыша Семенова.
— Ушел вместе с женщиной, — махнул рукой участковый, и продолжил запутанно излагать свои мысли, — понимаете, Иван Викторович, когда такое зверство происходит вокруг, как я могу смотреть в глаза мирным жителям на моем участке, когда я уполномочен властью защищать, и ничего не могу сделать.
— Ты хорошо этого доктора знаешь? — спросил Иван Викторович. — И что он говорил о громкой музыке?
Семенов, отвлекшись от своих мыслей, посмотрел на собеседника и сказал:
— Нормальный доктор, да и, похоже, ваш сотрудник знает его, потому что она поздоровалась с ним, когда пришла сюда. А музыка, — я тоже её слышал. Самоубийца музыкальный центр запрограммировал на определенное время, вот он утром и разбудил весь дом.
— А, ну тогда ладно, — сказал он. — Дай, Семенов, сигарету.
