Полковник выдвинул ящик стола, достал стаканы. С тоской посмотрел на чайник, плюнул и извлек бутылку водки.
– Я тебе кто, гадалка или Нострадамус какой? Могли, конечно, и алкаши эти, которые у нас в камере сидят. Могли в самом деле и из «Союза импортеров» заказ сделать, но тогда концы искать бесполезно. Еще могли и свои, из «Агронавта» или «Ассоциации» грохнуть. Бабок не поделили или еще что. А может, и того проще. Из-за бабы его, Ксении. Она же у покойного тут вроде походно-полевой жены была. Он ею пользовался, когда из Москвы сюда наезжал. А когда в столицу отбывал, его Клеопатру тут целый табун жеребцов обхаживал. Ревность – версия очень перспективная, – тут Балашов хитро поглядел на следователя Загорскую. – И твой Боря Кудряш из них первый. Мог он Фердыщенкова из ревности завалить? Да легко! Морда бандитская, одно слово.
Следователь Загорская вдруг залилась румянцем, как школьница. Ответила полковнику раздраженно:
– Боря Кудряшов для меня – друг детства, не более. В одном классе вместе учились. В конце концов, в детстве друзей не выбирают. Ты же не будешь упрекать президента, что он когда-то с Фердыщенковым дружил? Мне не наливай.
Полковник Балашов грустно хмыкнул, накатил себе в граненый стакан граммов восемьдесят и убрал бутылку. Потом взял стакан и одним привычным движением опрокинул его в глотку. Понюхал рукав кителя, посидел, сморщившись, потом положил в рот кофейное зернышко и разгрыз. Снова сморщился. Пожевал и заговорил:
– Знаешь, Светка, есть такой анекдот. Исторический. Когда Петр Первый верстал свой первый государственный бюджет, то на содержание сыщиков не выделил ни копейки. Сказал только: «Эта сволочь сама себя прокормит». Это он про нас, значит. Вот так с тех пор и крутимся. И надеяться мне не на кого. Так что если для получения генеральской звезды мне нужно будет найти в темной комнате черную кошку, я ее найду. Даже если ее там нет и никогда не было.
В коридоре послышался шум.
* * *
Водворив задержанных душегубов в камеру, прапорщик Дынин по кличке Младший Оборотень столкнулся в коридоре отдела со своим другом капитаном Пыжовым. Капитан был старшим оперуполномоченным и носил соответственно кличку Старший Оборотень. Капитан Пыжов только что ввалился прямо с улицы, с него мокрыми клочьями обваливались комья талого снега.
– Нашли журналиста, – прохрипел он.
Дынин посмотрел на друга с удивлением.
– Ты что, верхом на лошади прискакал?
– Почти. Верхом на велосипеде, – ответил капитан и приказал: – Поднимай ОМОН, пэпээсников и всех, кто свободен. Особо опасного бандюка брать будем.
