Кроме того, благодаря необдуманной организации, с объявлением войны должны были идти и пошли в бой полностью все кадровые унтер-офицеры, люди опытные, прекрасно знающие свое дело обучения молодых солдат. И горько вспоминать, что весь этот цвет русской армии, все эти храбрые маленькие начальники погибли в первых же боях.
Конечно, еще более жаль было кадровых офицеров, особенно ротных командиров и младших офицеров, которые являлись ближайшими воспитателями и учителями армии. Они выступили с начала войны буквально все (по четыре-пять человек на роту) и в первые же месяцы войны были перебиты, тяжело ранены или попали в плен. И очень, очень скоро, уже с начала 1915 г., армия стала пополняться на фронте и в тылу не настоящими офицерами, а прапорщиками, то есть молодежью, совершенно неопытною в военном деле, а главное, по своему духу, в большинстве случаев, противниками всего военного; кроме того, некоторые из них были заражены теоретической утопией социализма и, конечно, разлагающе действовали на психику солдат.
Не та организация была у немцев. В первых боях и далее у них участвовали только четверть всех кадровых офицеров и унтер-офицеров, а три четверти в строю были запасные. Остальные три четверти кадровых офицеров и унтер-офицеров несли дома трудную работу по подготовке частей к бою.
Славные загорелые лица запасных, прибывших в мою роту, мне нравились. Большинство из них были трезвые, опрятные хлебопашцы, а не фабричные заводские, тронутые пропагандой и кабацкой «культурой». Ознакомиться со всеми ими так близко, как знал я своих солдат, не было теперь возможности. Настроение у солдат было бодрое. Более скучно и задумчиво вели себя еврейчики.
Со своей 16‑й ротой я сжился очень хорошо, командовав ею уже пятый год. На войну рота шла в составе двухсот сорока нижних чинов при трех младших офицерах: поручик Кульдвер, поручик Бадзен и подпоручик Врублевский. Все трое прекрасные строевые офицеры. Фельдфебель был сверхсрочной службы подпрапорщик Нагулевич – необыкновенной расторопности.
На должности взводных командиров в роте были: один сверхсрочный подпрапорщик Карпенко (1‑й взвод), старшие унтер-офицеры: Афанасьев (2‑й взвод), Калинин (3‑й взвод) и Комаров (4‑й взвод); все – мои воспитанники с момента поступления их в роту; поэтому и я их отлично знал, и они мои служебные требования понимали быстро; а требования, предъявляемые в то время начальством к ротным командирам относительно подготовки роты к бою, были очень велики.
