Когда его супруга получила это письмо, Мити уже не было в живых!
20 августа рано утром (еще не рассвело) полк был поднят с ночлега в местечке Ентзунен. Получен боевой приказ штаба дивизии: противник сосредоточивается на западном берегу реки Роминтен; дивизии приказано занять позицию для боя на линии Матишкемен – Варшлеген – Соденен (около города Гумбинена). В первую линию назначены наш 106‑й, 108‑й полки и сборный (после Сталупененского боя) батальон 105‑го полка, со всей артиллерией, а 107‑й полк в дивизионном резерве у имения Рудбарчен. Соседи: слева – 40‑я и справа – 25‑я дивизии.
К 7 часам утра наша дивизия была уже на указанной позиции.
И вот, только что наш полк подошел к местечку Матишкемен, как немцы открыли артиллерийский огонь: и шрапнель, и гранаты начали рваться над полком.
Заметно было, что на этот раз уже с самого начала боя у нас было больше хладнокровия и выдержки, чем в начале первого крещения огнем при Сталупенене.
Быстро артиллерия выехала на позицию, выбрав наблюдательные пункты; пулеметы заняли хорошие, с большим обстрелом, места; полетели наши артиллерийские снаряды и пулеметные струи к немцам! Наш полк в передовой линии успел быстро занять позицию между Матишкемен и Варшлеген, окопаться и открыть свой меткий огонь. Немецкие чемоданы летели в сторону штаба дивизии. Слышно было по сильной канонаде, что и наши соседи, 25‑я и 40‑я дивизии, тоже ведут бой.
Вообще, это был встречный бой. Характер самого боя здесь был несколько иной, чем под Сталупененом.
Здесь немцы не могли стрелять с заранее точно измеренных расстояний по русской пехоте и артиллерии, как под Сталупененом, где у них была безошибочная стрельба «по квадратам», начерченным на бумаге у корректора стрельбы (как нам сообщил один пленный немецкий унтер-офицер из поляков). И немецкая артиллерия в начале Гумбиненского боя с дальних расстояний стреляла не метко.
В этом бою немцы (17‑й генерала Макензена корпус и 1‑й корпус из Кенигсберга), как и мы, сначала наступали цепями, но, хотя и на дальнем расстоянии, наш ружейный и пулеметный огонь косил их поднимавшиеся для перебежки цепи и группы. Особенно отличилась здесь наша пулеметная команда, прямо не дававшая своим метким огнем немецким пулеметам держать планомерный огонь, и нанесла немцам в этом бою большие потери. Начальник команды штабс-капитан Страшевич за этот бой произведен был в капитаны.
В самом начале боя, при наступлении, у нас был тяжело ранен пулею в колено командир 3‑го батальона подполковник Симоненко, Георгиевский кавалер Японской войны. Он сейчас же написал приказание своему заместителю, командиру 9‑й роты капитану Трипецкому, вступить в командование батальоном. Солдат связи от 9‑й роты, бывший при нем, под огнем понес эту записку и вручил капитану Трипецкому, и вот, когда последний поднялся, чтобы направиться к месту командира батальона (при резервной роте), бризантный снаряд разорвался прямо на груди Мити Трипецкого, и он сразу пал мертвый! Предчувствие смерти его не обмануло!..
