Замотавшись в покрывало с головой, я попробовала снова уплыть в теплый и уютный сон, но зануда не желала отставать.
— Тарганна Сафиллина, герцог обещал явиться лично и вытащить вас из постели, — бубнила служанка.
— Дай перо и бумагу, — попросила я.
Габи послушно принесла мне требуемое, и я быстро написала: «С прискорбием сообщаю, что Сафи скончалась в жутких мучениях от жестокого обращения и нехватки сладостного упоения сразу после вашего ухода. За сим, катитесь в Преисподнюю, дорогой герцог». После вручила девушке и велела отнести его сиятельству. Она ушла, а я расплылась в предвкушающей ухмылке и побрела в умывальню.
Когда грохнула дверь, я сидела в широкой серебряной лохани и жмурилась от удовольствия.
— Где она? — услышала я взбешенный голос нашего правителя.
— Не знаю, ваше сиятельство, — лепетала Габи, — я относила вам записку.
Шаги приблизились к умывальне, и я снова улыбнулась. Обожаю его бесить. Самое страшное, что он может сделать со мной, это вынудить сидеть на его советах и скучных приемах, где я беззастенчиво сплю. Я уже давно привыкла к тому, что мне прощается все. Кажется, от моих выходок он даже умиляется, словно я его обожаемое дитя.
— И как чувствует себя новоиспеченная покойница? — поинтересовался герцог, вставая рядом с лоханью.
— Ужасно, мой герцог, просто ужасно, — я покачала головой и сдула с руки облачко белоснежной пены. Проследила, как оно повисло на замшевом камзоле, и счастливо улыбнулась.
— Ваша смерть была мучительной, благородная тарганна? — поинтересовался он, опираясь о край лохани.
— Невозможно мучительной, — вздохнула я.
Ладонь Найяра легла на мое плечо, торчавшее из пены, задумчиво погладила и поползла вниз, остановилась на моей груди и начала поглаживать. Я закинула голову, прикрыла глаза и посмотрела на любовника из-под ресниц. Взгляд синих глаз не сходил с моего лица.
— Габи, — крикнул Най, не отрывая от меня взгляда, — приготовь рубашку и другой камзол.
— Слушаюсь, — донеслось из покоев, и мужская рука продолжила свое путешествие.
— И что делает герцог Таргарский, когда его ожидают послы? — насмешливо спросила я, не мешая пальцам Найя накрыть мое естество.
— У герцога Таргарского нашлось более важное дело, чем послы, — отозвался его сиятельство, склоняясь к моим губам. — Мне нужно вернуть к жизни мое сокровище.
Рука вернулась к хозяину, расплескав воду, герцог ухватил меня подмышки и поставил на ноги. Затем взял ковш, лично смыл пену и усадил на деревянное кресло, которое стояло здесь. После опустился на колени, усмехнулся, глядя, с каким интересом я наблюдаю за ним, и развел мои колени в стороны. Я закинула руки на спинку кресла, закрыла глаза и отдалась ласкам герцогского языка.
