Марина разожгла примус, поставила на огонь сковороду. Сноровисто орудуя ножом, она вскрыла консервную банку, вывалила тушенку на разогретую сковороду. Зашипело, забулькало, по комнате пополз дразнящий ноздри запах мяса.
— Ты старикам своим хоть бы раз в месяц письмо написала…
— Вот вернемся на базу, напишу… Когда в поле, свободной минутки нет.
— «На базу», «в поле»… А старики твои места себе не находят — где там наша Маринка да что там с ней случилось?.. Мыслимое дело — за полгода два письма!.. Меня на посмешище выставила, в совхозе проходу не стало, пацаны малые и те пальцами тычут… Ославила на всю Тюменскую область… И что ты в нем только нашла?
— Ты не поймешь, — сочувственно ответила Марина.
— Где уж нам уж… А почему это не пойму? Думаешь, дурней других? Раньше, кажется, все понимал…
Он прикурил новую папиросу от окурка, сердито засопел, покусывая мокрый картонный мундштук.
— Может, тебе плохо за мной было, а? Ну, скажи, чем же это я тебя обидел, чем не угодил?.. Жили не хуже других, кажется. На следующий год переехали бы в Березово, как ты хотела, а хоть и в Тюмень. Машину купили бы, домик опять же… Хозяйство свое… Знала б ты, сколько разов я об этом думал!.. Меня у нас все уважают, ты знаешь. На стороне не гуляю, не пью…
Марина задумчиво кивала головой и все помешивала давно разогревшуюся тушенку.
— Ты ж после техникума свободно могла бы главным бухгалтером совхоза работать — Петровичу до пенсии год остался… Да и нужна, думаешь, больно Кулешову-то? Гляди… Мне в гараже мужики говорили, что у него каждый сезон новая коллекторша заводится… Укатит он в свой Ленинград, что делать будешь? Подумай, пока не поздно. Ты мой характер знаешь. Все прощу. Покайся и вернись, потом вовек не вспомню…
— Садись, ешь, — сказала Марина, устанавливая сковороду на широком плоском ящике из-под какого-то прибора. — Ешь, Гриша…
Она отрезала два крупных ломтя недавно распаренного хлеба, положила перед Бондаревым и сама села рядом, подперев голову рукой.
— Из совхоза ты уволился, что ли?
— Не, отпуск взял. За свой счет…
Марина устало вздохнула и склонила голову, прикрывая ладонью покрасневшие бессонные глаза.
— Ох, господи!.. За две тыщи верст прикатил, на Таймыр, ну надо же… Чего, спрашивается?.. — тихо сказала Марина.
— Искать… — угрюмо ответил Бондарев, тыча кривой вилкой в сковородку. — Одного человека…
— Как Диоген, — вздохнула, усмехнувшись, Марина.
— Чего? — переспросил Бондарев, поднимая голову.
