— «Сосна», «Сосна»… Я — «Земляника восьмая», я — «Земляника восьмая»… Как слышите меня? Прием…
«Земляника восьмая», черт бы тебя драл, почему не выходила на связь? Кто у аппарата? Прием!»
— «Сосна», «Сосна», у нас был неисправен передатчик. Теперь удалось починить…
Бондарев за ее спиной сумрачно хмыкнул.
— У аппарата… — Марина смущенно запнулась. — У аппарата Селяндина…
«Ну да, диплом у нее ведь на девичью фамилию выдан», — сообразил Бондарев. Совсем закрутилась девка…
— «Сосна», «Сосна»! Вызываю санрейс! Вызываю санрейс! Кулешов тяжело болен. Срочно нужен санрейс. Как поняли меня?
«Земляника», что с Кулешовым?» — голос базового радиста был встревоженным.
— Не знаю точно, кажется, малярия… Он не приходит в себя. Уже четыре дня. Высылайте скорее самолет. Прием.
«Земляника», не паникуй! Вас понял. Вас понял. Сейчас же направим в вашу точку самолет».
— Ты скажи, что самолет не сядет, тут нужен вертолет, — негромко подсказал Бондарев, и Марина послушно повторила:
— «Сосна», «Сосна»! Самолет у нас не сядет. Нужен вертолет.
«Почему не сядет? Прием».
— По реке бревна несет. Гидра поплавки разобьет, — сказал Бондарев.
— По реке плывут бревна. Гидросамолет разобьет поплавки…
«С этим ясно. Пошлем вертолет. Вездеход прибыл?»
— Прибыл, — устало ответила Марина.
«Пусть забирает барахло, какое там осталось, и выезжает на базу. Как поняли? Прием».
— Все поняли.
«Конец связи. И держи хвост пистолетом!» — неофициально добавил базовый радист.
— Конец связи, — откликнулась Марина и щелкнула тумблером.
Тускло-красная неоновая лампочка индикатора погасла, динамик тоненько пискнул и смолк. В ту же минуту сдавленно, сквозь зубы застонал Кулешов. Марина повернулась к нему, тихо спросила, поглаживая покрытый испариной лоб:
— Воды?
— Вода, вода… — отрывисто и хрипло произнес Кулешов. — Вода… Пусть Никифоров не берет проб из Желтого ручья, там нет ничего, я проверял, — скороговоркой забормотал Кулешов. — Надо идти на восток… Изотопы передайте партии Южина… Ищите голубую глину… Я приказываю!.. Марина, Марина, Марина…
— Здесь я, здесь, — сказала Марина. — С тобой, здесь…
Но Кулешов уже забылся в коротком беспокойном сне.
Бондарев вышел из комнаты, стараясь не греметь тяжелыми сапогами. Тоскливо ему было и обидно, что все вот так получается, не как у людей… Марина вышла следом за ним.
— Тебя покормить?
— Давай… Даром, что ли, рацию починил? Стопаря налила бы, что ли… — неуклюже улыбнулся Бондарев и сам почувствовал, что говорит не то и не так, и замолчал, глядя себе под ноги.
