Клянусь святым Дунстаном[4], мы легко с ними разделаемся, — поддержал его Сивард Нортумбрийский. — Годвин стар, Свен и Тостиг слишком горячи, остальные юны и неопытны... Хорошо, что с ними нет Гарольда, — продолжил он после короткой паузы. — Вот он бы доставил нам хлопот. А с этими мы справимся.
— Дай Бог, дай Бог! — перекрестился Эдуард. — И чего старому лису не сиделось во Фландрии? Теперь воюй из-за него! Бери грех на душу. За что мне это, Господи?
— Грех на нём, государь, — возразил нортумбриец.
— И он за него ответит! — злобно буркнул его мерсийский соратник.
Пока они переговаривались, на другой стороне Темзы старый граф о чём-то сосредоточенно размышлял.
— Милорд! Нам вслед плывут корабли! — прервал его думы один из дружинников.
— Обложили... — глухо проронил Свен.
— Легко они нас не возьмут! — взмахнул мечом Тостиг. — Отец, позволь мне задержать их!
Граф хмуро взглянул на него, затем перевёл взгляд на суда, неспешно двигавшиеся по Темзе. В тягостном молчании прошло несколько минут.
— Скажи-ка, Гюрт, — прервал паузу граф, — что за флаг развевается над головным кораблём?
Гюрт прищурился, пристально вглядываясь, и через несколько мгновений радостно улыбнулся.
— Рыцарь на стяге, отец! — воскликнул он. — Это идёт Гарольд!
— Успел-таки, — просветлел старик.
— Гарольд! Гарольд с нами! — разнеслось над кораблями. Появление любимца саксов и покорителя Ирландии подняло упавшее было настроение бунтовщиков.
Тем временем пришедшая из Ирландии флотилия сблизилась с кораблями старого графа. Гарольд стоял на носу флагмана и с улыбкой взирал на отца и братьев. Он был мужественно красив и благороден. Высокий лоб, длинные золотистые волосы, добрые голубые глаза — немало женских сердец начинало учащённо биться в его присутствии. Он не очень высок, чуть выше среднего роста, но его сухощавое тело лучится энергией, а крепкие плечи и широкая грудь свидетельствуют о большой природной силе.
Ему перебросили мостик, и он перебрался на палубу отцовского корабля.
— Здравствуй, любезный сын! — приветствовал его граф. — Ты, как всегда, вовремя.
— Я торопился, отец, — кивнул Гарольд, целуя отцовскую руку.
Старик не удержался и украдкой провёл ладонью по волосам сына.
— Приди ты на день позже, нам пришлось бы худо, — вздохнул он.
— Всё в руках Вотана[5], — улыбнулся сын. — Это он подгонял мои корабли.
Братья обступили Гарольда со всех сторон, он обнялся с каждым, затем выжидающе взглянул на отца.
