Голос у него был не слишком громкий и не слишком звучный, но он ухитрялся без труда объясняться со старым Баярдом. Другим приходилось кричать, чтобы пробить стены глухоты, в которых жил Баярд, Саймон же своим монотонным, певучим фальцетом вполне мог вести — и постоянно вел с ним долгие бессвязные разговоры, особенно в коляске, где благодаря вибрации Баярд слышал немного лучше.
— Мистер Баярд приехал, — небрежным тоном заметил Саймон.
Старый Баярд на мгновение застыл, в неподвижной ярости проклиная внука, между тем как сердце его продолжало биться — разве только чуть быстрее и легче обыкновенного) он сидел при этом так тихо, что Саймон обернулся и увидел, что он спокойно озирает окрестности. Саймон немного повысил голос.
— На двухчасовом прикатил, — продолжал он. — Спрыгнул не на ту сторону и прямо в лес. Путевой обходчик сам видел. Когда я из дому выезжал, его еще не было. Я подумал, может, он к вам явился.
Пыль взлетала из-под копыт и облачком лениво кружилась позади. По густеющей живой изгороди затухающими волнами проносилась их тень — мелькали спицы колес, высоко задирали ноги лошади, — казалось, будто они в тщетной иллюзии движенья безнадежно топчутся на месте.
— Не хотел даже на станции сойти, — с досадой продолжал Саймон. — А ведь эту станцию его же родичи построили. Соскочил на другую сторону, как бродяга. Даже не в военной форме, а в штатском — разъездной торговец, да и только. Как вспомню я подпругу со шлеей, блестящие сапоги да желтые штаны, в каких он прошлый год домой приехал… — Он снова обернулся и поглядел на Баярда. — Как по-вашему, полковник, может, это иностранцы его сглазили?
— К чему ты клонишь? Он что, охромел, что ли? — спросил Баярд.
— А к тому, что он, словно жулик, в свой родной город тайком пробирается. Тайком по той самой железной дороге, что его родной дедушка строил. Не иначе как иностранцы эти его сглазили, а может, еще и полицию на него напустили. Ведь говорил я ему, когда он первый раз на ту заморскую войну поехал, говорил я, что им с мистером Джонни делать там нечего…
— Погоняй! — крикнул Баярд. — Погоняй, чтоб ты лопнул, черная рожа!
Саймон щелкнул языком, и лошади побежали быстрее. На живых изгородях вдоль дороги, повторяя все их движения, жутко отплясывали тени. За придорожными камедными деревьями, белыми акациями и густыми лианами вплоть до свежей зелени лесов с вкрапленными кое-где пятнами кизила и багряника простирались поля — некоторые были уже вспаханы, на других еще только шла работа, и вывернутые трудолюбивым плугом жирные пласты влажно блестели на солнце.
