Южный дом с плотными стенами и жалюзи на окнах напоминал им об их юности, времена, когда они проводили каникулы в старом и ветхом доме родителей Клер, с крыши которого во время августовских гроз сыпалась черепица и где не было ванных комнат.
Дом был продан, оливковые плантации тоже, продано и фиговое дерево, под пышными кронами которого можно было обедать вдесятером. Все великолепие кленовых лесов, весь комфорт дома в Коннектикуте, включая бассейн, не шли ни в какое сравнение с ушедшими в прошлое теми летними днями.
Может быть, потому, что Клер и Жюли отбросили в сторону привычные и удобные фразы, присущие обычно их разговорам, и снова были вместе, как во времена своих детских откровений, Клер внезапно вспомнила старый дом, в котором они когда-то говорили друг другу все.
Жюли была настолько резвой и живой, насколько задумчивой и молчаливой оставалась Клер. Первая всегда брала на себя принятие смелых решений и, будучи еще девчонкой, говорила, что станет авантюристкой. Однако она вместо этого стала женой вполне уравновешенного человека и матерью огромного семейства, поглощавшего все ее время. Тогда как Клер превратилась в деловую женщину, родившую вне брака ребенка, чей отец стал президентом Франции и которому грозил теперь скандал. Такова жизнь.
Приговор Жюли был прост и ясен. Клер сошла с ума. Первое: вся история с похищением гроша ломаного не стоит. Государственный деятель не рискнет похитить американского мальчика, пусть даже своего собственного сына. От такого скандала он никогда не оправится. Наверняка самым лучшим было не прятаться с Майком, а, наоборот, как можно чаще появляться с ним на людях. Два: Европа — конченый материк, пригодный разве что для туризма, конченый, как старый дом, оливки. Майк совершенно приспособлен к американской жизни. Вместо того, чтобы увозить его в Париж, почему бы Клер не перебраться со своей фирмой в США, похоронить прошлое, поискать себе достойного мужчину. В ее 38 лет самое время. Надо это сделать до того, как кожа с внутренней стороны бедер станет вялой и дряблой.
Пока Клер изучала внутреннюю сторону бедер — тут ей нечего было пока опасаться, — Жюли продолжала. Три: что бы Клер ни решила, она всегда может рассчитывать на Жюли, в том числе на то, чтобы разговаривать по-французски с Майком, дабы он не забывал свой родной язык.
Клер заговорила о матери, с которой не очень ладила — в конце каждого года та начинала жаловаться на то, что ее дочь не замужем, ты еще увидишь, дитя мое, как печальна одинокая старость, я с тех пор, как твой бедный отец меня покинул…
