— Нет!
Мама даже вскочила на ноги.
— Я о болезни, — решив, что была неверно понята, я решила выразиться конкретнее. — Она исключает для меня возможность иметь потомство. На мне все и закончится.
Душу вновь накрыло ощущением скорби. Бурая внутри жалобно заскулила.
— Ты ошибаешься! — голос мамы звучал торжественно. — У тебя будет потомство. Более того — ты обязана его иметь. Обязана сохранить преемственность власти истинными наследниками.
Вздрогнув, в потрясении уставилась на родительницу. Возможно, я не все знаю? И болезнь не так неизлечима?..
— Но… как? Ведь преждевременное старение…
— Присуще только самцам! — в голосе мамы было ликование. — Все элементарно: пришло время среди волков установить матриархат. Были в нашей истории случаи, когда во главе стаи вставала самка! Поэтому и наследование власти будет происходить по женской линии.
У меня от шока даже дар речи пропал.
— А… что с родившимися мальчиками? Безразлично наблюдать за их скоротечной жизнью?
— Уничтожать сразу, избавляя их от мук, а правящий род от позорного примера!
Теперь на ноги вскочила и я, ощущая внезапную дурноту. Во рту появился противный медный привкус: вероятно, я прикусила клыком губу, стараясь сдержаться. И мама еще считает действия белых волков вероломными и жестокими?! Загрызть слабого детеныша — это очень по-звериному, но мы все же не звери!
И еще, вдруг вспомнились рассказы о моем старшем брате, о гибели которого никто доподлинно ничего не знал. Я отчетливо поняла почему.
— Мама, — голос дрожал, — я не верю своим ушам! Как ты можешь предлагать подобное? Ты… Только представь себе — самому уничтожить своего детеныша!
Мама странно вздрогнула и, закрыв лицо руками, безвольно осела в кресле.
— Это ради преемственности власти! Права наследия слишком важны… — ответ, озвученный шепотом, показался мне жалким и безнадежно фанатичным.
А еще подумалось: не гибель ли моего брата ради «преемственности власти» так трагично сказалась на разуме моей матери? Я отчетливо поняла, что многое для нее словно застыло, навеки исказившись в неверном свете. И это тоже было жестоко, то, что сделали с ней, лишив первого же волчонка.
«Уговорить меня на подобную участь? Никогда!»
— Кто… кто придумал все это? — не верилось, что такие чудовищные идеи могли родиться в голове моей тихой мамы.
— Семья твоего отца. Лена, я очень любила Григория Волконского. Мы выросли вместе. Вернее, выросла я, а он… состарился. И ты не представляешь себе, что я испытывала, понимая, что он угаснет еще до того, как я войду в пору готовности к материнству, до того, как он сможет претендовать на меня.
