— Мне кажется, — говорила Салли, пылая красными щеками, которые и от природы были румяными, а теперь благодаря затянувшемуся гриппу и вину вспыхнули еще ярче, — он сейчас настолько одержим этой женщиной, что не думает ни о чем другом.
— Наверняка именно поэтому он забыл предупредить Ди, что Майлз приедет в шесть вечера, — заметила Розалинд, — а не в полдень, как было условлено. А Ди пришлось сидеть на вокзале и ломать голову, что же с ним стряслось.
— Хорошо, что у тебя был включен телефон, — сказала Ди Майлзу, — иначе я совсем разволновалась бы, когда ты не сошел с того поезда.
Майлз тоже выглядел встревоженным, но от комментариев воздерживался.
— До него просто не достучаться, — заявила Салли, сморкаясь в платок.
— А кто-нибудь пытается, хотела бы я знать? — сердито спросила Розалинд, пристально глядя на Майлза. — Я стараюсь, как могу, но он либо не слушает, либо меняет тему, либо выдает что-нибудь в стиле эдакого грозного мачо, например: «Чтобы я от тебя больше никогда такого не слышал». Он ведет себя как подросток, которому вскружили голову, и не хочет видеть, кто она на самом деле. Мне жаль, но кто-то должен ему объяснить.
— Вынуждена с тобой согласиться, — посерьезнев, проговорила Ди. — Я много лет знаю твоего отца, и сейчас он определенно сам не свой. И, откровенно говоря, в голове не укладывается, что он так оскорбляет память твоей матери, при том что всегда был преданным и внимательным мужем.
— Мама всегда в первую очередь заботилась о его счастье, — не умолкала Розалинд, — она даже уговаривала его, чтобы он женился во второй раз, но я знаю, как она боялась, что он выберет ее. Не могу без слез вспоминать, как она из-за этого расстраивалась. Папа тоже это видел, и я не хочу сказать, что он не сочувствовал ей или не делал все возможное, чтобы ее утешить. Делал. Но как он поступил сразу после маминой смерти?
— Надеюсь только, что это непонятное поведение не скажется на его карьере, — пробормотала Ди.
Тут наконец заговорил Майлз:
— Думаю, это уже происходит, — сказал он.
Взгляд Розалинд сделался колючим и настороженным.
Смахнув со лба прядь волос, Майлз продолжил:
— Ди права, за последние несколько месяцев Дэвид изменился. Теперь это становится видно невооруженным глазом... Он как будто не сосредотачивается на том, что ему говоришь, или теряет к этому интерес, или... Не знаю, это трудно выразить словами. Иногда кажется, что он просто где-то не здесь. И это замечаю не только я, потому что в пятницу утром мне позвонил ни много ни мало министр иностранных дел и спросил, все ли в порядке с Дэвидом.
