И что делать с засранцем? Ладно. Он сказал, что информацию о девочке нашел Арни. Значит, хоть с этим ясно, что делать.
— Молодец, — сказал Хасан притихшему в уголке дивана Слуге, — когда завершим это дело, получишь премию и неделю отпуска.
Почему Арни так вытаращился, он не понял. А тот слез с дивана, прижимая к груди свой ноутбук, и еще менее понятно сообщил:
— Босс, я тогда пойду… еще в потолок посмотрю, ок? Пока оно работает.
* * *
Конечно, никакого рейда «прямо сегодня» Хасан устраивать не собирался. И Занозе бы не позволил. Он выждал десять минут — этого мальчику обычно бывало достаточно, чтоб прошел приступ самодовольства и самоуверенности, и включились мозги — а потом позвонил и поинтересовался:
— Ну, и куда ты спешишь?
— Надо опередить Алахди, — ответил Заноза, после короткой паузы.
Пауза означала, что на этот раз он вопрос обдумал. И в ответе не слишком уверен.
— Мы его опережаем, — сказал Хасан. — Ты выяснишь, где убежище Хольгера уже сегодня. Но пойдем мы туда лишь тогда, когда я точно буду знать, что Хольгер дома. И он, и его Венера.
— Виолет дю Порслейн, — Заноза опять замолчал на несколько секунд. Потом неохотно признал: — да, надо будет последить. Я тогда познакомлюсь с его агентом. Поближе. Зачарую, выем мозг, выясню все, что он сам про Хольгера знает.
— Когда у нас будет адрес, — главное, не давать ему снова думать о том, что сроки поджимают. Потому что они не поджимают, но у Занозы в заднице шило, а в мозгах бомба, и ни то, ни другое не добавляет здравомыслия, — мы установим наблюдение за убежищем.
— Мы с Арни оседлаем соты. До остальных коммуникаций я тоже докопаюсь. Прямо сегодня.
— Что бы это ни значило, — Хасан покачал головой, как будто Заноза мог его видеть, — «прямо сегодня» я сегодня слышать не хочу. Ты узнаешь адрес и поедешь в «Турецкую крепость», как собирался. А там я решу, кто и что будет делать.
— Угу. Что бы это ни значило, — голос был полон ехидства. — Ладно, ок. Я понял. Выясню адрес, познакомлюсь с агентом и приеду в контору.
Не совсем то же самое, что jawohl[6], но с учетом обстоятельств, нельзя ожидать большего.
В «Крепость» Заноза приехал хорошо после полуночи. Возбужденный и деятельный, как бурундук, нашедший чужой мешок орехов.
— Агент думает, что Хольгер все еще в Европе. В Нидерландах. Ну, фигли, блин, там же день, когда у нас ночь. Кому в голову придет, что Хольгер как раз по ночам активный? Он для своих пятисот, знаешь, на удивление продвинутый параноик. Сидит на модеме, хотя в доме десяток вайфай точек. Думает, это ему поможет. Хасан, ты прикинь… — Заноза вытащил из кармана мятую пачку сигарет, — он натурально, контролирует каждый шаг. То есть, все, что делается в галерее. У агента камера работает, не переставая. Днем. То есть, когда у нас день, и в галерее подготовка к выставке идет. А сейчас они как раз на связи. Все, что за день записано — уходит к Хольгеру. Нет, про меня ни полслова, — он помотал головой, отвечая на невысказанный вопрос, — я попросил про меня не рассказывать. Вообще забыть.
