Экстрим | страница 15



— Да бабам совсем не то в парнях нужно, — стал объяснять Колян. — Думаешь, им бабло и тачки нужны? Им крутость нужна, безбашенность, внутренняя смелость. Почему они в девяностые на бандюков вешались? Потому что бандюку насрать, хлопнут его завтра или нет, сечёшь? А бабло для баб — второстепенное.

Дока помрачнел.

— Спасибо, конечно, за совет, но мне эта информация теперь вряд ли пригодится. Я же ведь мертвец…

— Не ссы, прорвёмся, братан! У нас с Микаэлло, знаешь, какая теория есть? Микаэлло, расскажи Доке про ко́му!

Майк зафутболил волейбольный мяч куда-то вдаль и, отдышавшись, принялся рассказывать.

— Ну, типа мы все лежим в коме после несчастных случаев, а учёные головы ставят над нами эксперимент. Облучили нам мозги каким-то новым излучением, и это излучение и-ни-ци-ировало появление новой психической реальности — коллективного сознательного. Короче, мы создали Пустошь энергией нашего ума.

— Видал, какой у нас Майк умный? — Колян изобразил Доке гигантскую голову. — Слыхал, какие слова знает? «Ин-сце-нировать». Хрен с два я бы тебе так круто объяснил.

— А зачем нам тогда свою амнезию лечить? — резонно спросил Дока.

— А это — вроде проверки на вшивость. Если все вместе справимся с этой задачей, дальше у нас всё как по маслу пойдёт.

— Что-то я не уверен. Кажется, мы и правда все сдохли. И на рай, который обещает порядочным людям патриарх всея Руси в своих проповедях, эта хрень мало похожа.

— Ну вот, ещё один нытик завёлся! Хотя, Микаэлло, наша синяя красавица последнее время выть стала меньше, как тебе кажется?

— Да ныть-то мы все горазды, — сверкнул глазами Майк. — «Не могу здесь больше! Когда это дерьмо кончится!»

— Ты всё-таки этот… человеконелюбец, в натуре! — сплюнул Колян.

— Человеконенавистник, ты хотел сказать? Мизантроп? Ну да, я мизантроп, не буду спорить. И вообще, я — серийный убийца. Знаешь, сколько жертв на моём счету?

— Народ, вы посмотрите на этого перца, у него, оказывается, чувство юмора есть! — завопил Колян, и на его крик подошла Юлька.

— А давайте притворимся, что мы все — дети! — сказала утопленница. — Притворимся, что ничего не знаем о жизни, что никогда не занимались любовью и не разочаровывались в людях! И будем по-детски друг с другом дружить!

— Давайте, давайте, — согласился Колян. — Вот ты, Дока, занимался с кем-нибудь любовью? Или только сам с собой?

— Да иди ты! — разозлился приматолог.

— А в людях разочаровывался? Может, ты прямо сейчас разочаровываешься — во мне? Ну тогда просто всё забудь и стань, как дитя. Отчего же не послушаться нашу мудрую мадемуазель? А я себе нравлюсь таким, какой есть.