Я осторожно поднял голову и увидел ухмыляющуюся хитрую физиономию.
— Теперь вы можете не беспокоиться, босс, что у меня жесткое мясо!
— Что?! — Я приподнялся еще на дюйм.
— У нас есть еда! — Он показывал на песок в паре метров от того места, где я лежал.
— Так это ты?! — Я привстал на колени. — Ты стрелял из «бреды»?!
— Ну да, босс. Заметил птицу, она летела очень низко. И… ррраз! Готов ленч!
Только тут я увидел эту птицу, принятую мной за неразорвавшийся снаряд — тощего глупыша, насквозь пропитанного солью.
Когда Чарли поднял глупыша за крыло, мне послышалось, что в нем, перекатываясь, так и загремели пули.
— Что вы о нем думаете, босс?
— Я думаю, — искренне ответил я, — все должно быть по справедливости — ты убил птицу, ты ее и съешь.
Рядом раздался стон, я посмотрел вниз: из песка на меня уставились два глаза.
— Ты что, решил использовать меня как паровой молот?
— Мне показалось, что летит снаряд, дорогая. А это Чарли подстрелил ленч.
— Я сейчас тоже кое-кого подстрелю, — пообещала она грозно. — Мне теперь все равно — что ленч, что Чарли.
— Смотрите! — вдруг завопил тот, указывая рукой в сторону моря.
К нам шла джонка.
— Чарли! Спрячь «бреду», закопай где-нибудь под деревом и заметь место, чтобы мы потом смогли ее разыскать.
— Как же так, босс? Закопать такое замечательное оружие?
— Делай, как велят! — повысил я голос. Потом обратился к Тэсс: — Где «люгер»? Он все еще у тебя?
— Конечно. — Она протянула мне пистолет. Я положил его в карман брюк, подошел к разложенной на песке одежде, надел почти сухой смокинг и влажные ботинки. Из внутреннего кармана смокинга достал бумажник, осторожно открыл. Там оказалось четыре сотни гонконгских долларов — более чем достаточно, чтобы уговорить рыбака вместо ловли рыбы немедленно вернуться в Гонконг. Джонка подошла совсем близко.
— Господи, неужели я смогу скоро вымыться в ванне, — мечтательно произнесла Тэсс, — потом надеть все чистое, вкусно поесть, выпить и…
— Не продолжай, — предупредил я, — ты уже вогнала в краску такого скромного парня, как я.
— Тебя смутит лишь пуля, всаженная в твою глупую башку! И в один прекрасный день, клянусь, ты ее от меня получишь!
— Боюсь, детка, ты выбрала самое неудачное время для любовного воркования. Посмотри на себя — ты выглядишь как песчаный пляж, укатанный бульдозером.
— А у тебя, Кэйн, по-моему, намокли даже мозги!
За сто пятьдесят долларов владелец джонки, ошалев от неожиданной удачи, взялся доставить нас в Гонконг. За следующие пятьдесят он с готовностью перерезал бы горло собственной теще, находившейся тут же, как и его жена с четырьмя детьми, его брат с женой и тремя детьми и еще три кузена из деревни. Вся эта семейка жила в джонке вместе с полдюжиной тощих кур и двумя гладкими поросятами.
