На клочке было написано: “Комната 37. Как можно скорее. Ш.К.” Я повернулся к миссис Джесмонд и довольно неубедительно объяснил, почему мне необходимо её покинуть.
— Конечно, идите. Но не попадите в какую-нибудь беду.
— В беду? С какой стати? — удивился я и встал.
— Не знаю…
Наверху я не встретил ни души. Было тихо. Коридоры освещались слабо, и я несколько минут потратил на поиски 37-го номера. Он оказался в самом конце коридора. Впечатление было такое, будто десятки миль пролегли между этим полутёмным, уединённым уголком и всем остальным миром. Я постучал и вошёл. Шилы здесь не было. В комнате, очевидно, никто не жил, но она была ярко освещена. Ярко-розовое стёганое пуховое одеяло покрывало кровать, и вокруг всё было розовое, так что комната походила на дамскую, причём весьма скверного вкуса.
С одной стороны электрокамина стоял диванчик, с другой — кресло-качалка. Конечно, здесь можно было посидеть и поговорить, но интимно розовеющие шелка комнаты довольно прозрачно намекали на совсем иное её предназначение.
Я сразу почувствовал это и стоял на пороге в недоумении, спрашивая себя, не ошибся ли один из нас номером — я или Шила?
Минуту спустя стремительно влетела Шила, и дверь за нею с треском захлопнулась. Окинув взглядом комнату, она зло набросилась на меня:
— Боже мой! Вы в своём уме? Привести меня в такое место!
Тут же тихо щёлкнул замок: нас заперли. Шила кинулась к двери.
— Минуточку, — остановил я её спокойно, когда она вновь открыла рот, чтобы закричать на меня. — Не спешите устраивать сцену. Поглядите на это! — Я показал записку.
— И мне передали такую же от вас! — удивилась она. — Где же она? Ах, да я же её порвала… Но вам бы следовало знать, что это совсем не мой почерк.
Я не стал выяснять, почему, собственно, она считает, что я должен знать её почерк. Прежде всею её нужно было успокоить. Возможно, тот, кто всё это подстроил, как раз и рассчитывает, что Шила будет скандалить, шуметь, ломиться в дверь, и тогда все узнают, что мы были вдвоём в этой спальне.
— Послушайте, Шила, — начал я, — кто-то послал нам эти фальшивые записки и запер здесь. Не знаю, для чего. Просто глупая шутка или нечто худшее. Но лучше отнестись ко всему хладнокровно. Мы хотели поговорить — так давайте поговорим…
Мои слова подействовали на неё. Она села на диван и вдруг захохотала, наблюдая, как я располагаюсь в качалке.
Совершенно неожиданно она сказала:
— Поцелуйте меня.
Я оторопел.
