— Перейдём к следующему вопросу, — сказал я. — У вашего пациента действительно было слабое сердце?
Да, — ответила она. — Вы, вероятно, хотите знать, насколько это усугубляло опасность при несчастном случае? Могу сказать вам со всей определённостью, это действительно могло сыграть решающую роль. Ужасно жалко его. Он мне нравился.
— Не сомневаюсь. Но меня интересует, многие ли знали, что у него больное сердце?
— Возможно, он кому и жаловался. Некоторые люди часто жалуются на свои болезни.
— Да, конечно. Такие часами способны докучать вам рассказами на медицинские темы. А не обращался ли Олни к какому-либо врачу до того, как вы приехали в город?
— Не имею ни малейшего представления, — холодно ответила она. — И вообще я не понимаю, какое вы имеете право допрашивать меня подобным образом?
Я усмехнулся.
— Абсолютно никакого, доктор Бауэрнштерн.
Подали чай. Как ни неприятно ей было моё общество, с появлением чая ей пришлось изменить тон.
— Всякий раз как меня называют “доктор Бауэрнштерн”, я чувствую себя самозванкой.
— Разве это не ваше настоящее имя?
— Это фамилия моего мужа. Видите ли, мой покойный муж был тем самым знаменитым доктором Бауэрнштерном. Возможно, вы ничего не слышали о нём, но он на самом деле был известен в медицине — лучший в Вене специалист по детским болезням. Он скончался два года назад. Я до сих пор не могу отделаться от чувства, что прикрываюсь именем человека, который знал в десять раз больше меня.
— Понимаю. Тогда почему же вы не хотите работать под своим собственным именем? Часто замужние женщины-врачи поступают именно так.
Она взглянула на меня гордо и вызывающе.
— Потому что многие могли бы подумать, что я стыжусь немецкой фамилии. Тогда как на самом деле я горжусь этим именем. Мой муж был великим человеком.
— Он был эмигрантом?
— Да, конечно. Когда нацисты захватили Австрию, он потерял всё, за исключением своего имени. Это было единственное, чего они не могли у него отнять, как ни пытались.
Всё это было сказано с глубокой горечью. Однако мне были известны многие случаи, когда люди, с не меньшей горечью говорившие о нацистах, были обучены этому на специальных шпионских курсах в Берлине.
У парадной двери кто-то позвонил, и неожиданно в гостиную с невозмутимым видом вошёл мистер Периго.
— Разве вы не обещали мне чашку чаю, если мне случится бывать в этой части города? — начал он со своей обычной аффектацией, простирая к хозяйке дома обе руки. — А, мистер Ниланд! Ну, мы хорошо знакомы, не так ли?
