— Не ужели пророчество солгало, неужели все мои ожидания будут обмануты, неужели все мои усилия тщетны, ведь столько уже сделано? — тихим сокрушенным голосом уже в сотый раз Д'Эвилер задал окружающей пустоте, не дававший ему покоя вопрос, но вместо ответа услышал лишь собственное эхо, пронесшееся по унылому помещению.
Его тихие мольбы и на сей раз не нашли отклика. Его сдавленный голос лишь многократно отразился от холодных каменных стен и унёсся прочь, вырвавшись сквозь приоткрытую дверь и затерявшись где-то в дольнем конце коридора, который вплотную прилегал к тронному залу.
Сомнений не было, за последнее столетие в размерах волшебный шар вырос чуть ли не вдвое, но видимых признаков магической активности описанной в толстенных пророческих талмудах всё ещё не подавал.
Д'Эвилер не спеша, подошел к столику в центре зала и вытянул перед собой длинные худощавые руки с явным намерением прикоснуться к светящейся голубоватой сфере. Шар неожиданно ответил яркой огненной вспышкой, которая с шипением взметнулась к сводам зала и едва не опалила магу, беспечно выставленные вперед конечности, заставив с криком отпрянуть назад. Мгновение спустя, колдун, словно вихрь, уже мчался к эбеновому трону. Он выхватил из пыльного футляра, долгое время пролежавшего без надобности за спинкой трона и вознёс над головой, увенчанный драгоценными камнями золотой скипетр, вырезанный древним ювелиром в виде руки, держащей хрустальный шар. Символ сей был гораздо меньших размеров, но всё же, как две капли воды, походил на пылающую в центре зала сферу.
Раскатистый грохот потряс весь дворец, проникнув в каждый его закуток. Круглый медный гонг на стене за троном, на котором изображалось танцующее на человеческих костях божество с тремя языками пламени вместо головы, вибрировал под ударами жезла. Многократно усиленный магической сферой звон, пугая тишину, разливался по всему дворцу.
Дворец словно ожил, застучали железные двери, в потайных переходах отчетливо послышались торопливые шаги. Тронный зал постепенно наполнялся низкорослыми карликами, чьи одеяния составляли грубые грязно-коричневые рясы монахов-отшельников, лица которых прятались под накинутыми на голову широкими капюшонами. Как только улегся шум разговоров, топот ног, стуки хлопающих дверей, маг твердой походкой с надменно приподнятой головой направился к пылающей яркими красками хрустальной сфере.
Потоком света разогнало мрак, и можно было различить даже мелкие детали интерьера тронного зала. Маг остановился в нескольких шагах от полыхающего шара и величественно вознёс руки к потолку. Он поднял глаза, устремив взор к изящно выгравированному под сводом потолка изображению огнеликого божества, шумно вобрал в себя воздух и на одном дыхании, нараспев прочитал старательно заученные слова древней молитвы, в такт которым вторили десятки голосов собравшихся в зале служителей.
